Открывая нашу встречу, позвольте мне немного рассказать о себе. Я родился на Кубани, в Краснодарском крае. После войны так случилось, что мой отец вернулся без рук и без ног - инвалидом. Мать, узнав об этом, была очень потрясена и попала в больницу. Мне пришлось жить в детдоме. После детдома меня взяли православные катакомбные христиане. И вот до 1952 года я был у катакомбных "тихоновцев".
Те не признавали МП по известным причинам, и я так воспитывался. Очень хотел быть монахом, священником. Когда приходил катакомбный священник, - а они всегда по ночам приходили и служили, - я у него спрашивал: "Когда же Вы меня пострижете в монахи?" - "В следующий раз", - был ответ... Это "в следующий раз" повторялось и раз, и два, и пять, и десять, а потом мне это надоело, я пришел и говорю: "Батюшка, добрый вечер, я не буду задавать вопрос, видимо, в следующий раз Вы меня пострижете в монахи, а сейчас нет". - "Правильно, - говорит, - детка".
Я собрался и уехал в Грузию. В Грузии я служил в храмах, а потом вернулся домой, в Краснодарский край, к больной матери. Затем старцы, которые в то время еще были в Грузии, в горах, мне сказали: "Поезжай, иди в церковь служить". Я оказался тогда у митрополита Бориса (Вика), Краснодарского и Кубанского. Я очень красиво читал, был прилежен, и меня взяли. Вскоре я оказался в мужском монастыре в Одессе - там я был послушником, чтецом, трудился в трапезной, а потом меня взяли прислуживать патриарху Алексию (Симанскому). У него в Одессе была дача, где патриарх проводил каждый год по два-три месяца.
Однажды на эту дачу приехали архиереи из-за рубежа [архиереи Зарубежной Церкви], которых "мать-церковь" приглашала с распростертыми объятиями. В 1946 году, приехав в СССР, они очутились в лагерях, где и просидели до 1956 года. Вот, освободившись, они и приехали отдохнуть на дачу патриарха, где я с ними познакомился, после чего сразу уехал в Новосибирск. С этого момента, с 1956 года, я уже находился на службе в МП.
Будучи деятельным, везде стараясь жить для Церкви, ради Церкви, я стал самым молодым священником, самым молодым благочинным и получил множество наград... Уже будучи в Суздале, когда праздновалось Тысячелетие Крещения Руси, я был председателем оргкомитета Владимирской епархии.
Вопрос журналиста: Насколько я понимаю, Вы сначала закончили МДА?
Митр. Валентин: Да, закончил университет, семинарию, академию, кандидатскую защитил.
...В начале 60-х мы познакомились с архимандритом Алексием (Ридигером), нынешним патриархом, - мы с ним дружили лет 25. И он мне порекомендовал поехать в Суздаль. Он был управляющим делами МП, и вот, когда я в очередной раз у него был, он сказал: "Ты знаешь, приезжал Виллебрандс, католический кардинал, он был в Суздале, а там в очень плохом состоянии храм. Там 5 лет нет священника, обслуживает этот приход духовенство из владимирского собора, а город этот - центр туризма. Пожалуйста, если можно, поезжай, может быть, ты что-то восстановишь". Я приехал, посмотрел, было немножко страшновато... В 1973 году это было. С тех пор я здесь служу.
В конце 1980-х годов я впервые побывал в Германии и Америке с лекциями. Когда я вернулся из этой поездки, меня вызвал архиепископ Валентин (Мищук) и сказал: "Мне нужно, чтобы Вы написали отчет, где Вы были, с кем Вы были, какие вопросы были, где они работают, и прочее и прочее". Я с этими требованиями уже сталкивался, потому что я был все-таки здесь ответственным по приему гостей в епархии, но здесь мне было легче - когда меня спрашивали, требовали какого-то отчета, "литературы" так называемой, то я всегда говорил: "Есть сопровождающие, пусть они смотрят, а мне некогда - я готовлю", - и уходил от этого. А тут - специальная поездка в Германию и в Америку...
Когда я отказался писать отчеты, мне начали угрожать: "Если Вы не напишите, мы Вас уберем, выгоним, испепелим". Но я, имея "ангельский характер", сразу же ответил: "Владыка, я не понимаю, где я нахожусь - в кабинете на приеме у архиепископа, ангела Церкви, или же в кабинете какого-то КГБ?" Он говорит: "Потом узнаете". Долго мне не пришлось ждать. Меня сразу со всех должностей освободили, я остался только настоятелем храма. Но в конце концов меня освобождают и от настоятельства на этом приходе, хотя здесь я построил домик и две церкви отремонтировал, открыл заново. Меня перевели в Покров, и я повиновался, правда, очень расстроился и заболел, оказался в больнице. Однако против моего перевода встали верующие здесь - они стали ездить во Владимир, даже в Москву приезжали, чтобы меня возвратить. Четыре месяца это продолжалось, но меня не возвратили.
Народ - не только наши верующие, но и жители - знал, что я здесь сделал. Зная меня, они выдвинули меня в депутаты, чтобы меня не трогали, не перевели. После четырех месяцев борьбы как-то само собой возникло такое предложение: я сказал, что я был когда-то у катакомбных христиан, что есть такая Церковь Зарубежная и что, может быть, нам следует обратиться туда и перейти под ее омофор.
Вопрос: А какой результат был выдвижения в депутаты? Вы победили?
Митрополит Валентин: Конечно, я набрал 90 процентов голосов. Я и сейчас еще являюсь депутатом горсовета Суздаля. Это второй срок - с 1997 г. Первый был с 1990-го по 1994 гг. Вчера ко мне обратились с просьбой, чтобы я провел встречу с избирателями, отчитался за свою деятельность...
Так что, когда мы написали прошение о приеме в Зарубежную Церковь, нас приняли, - это был самый первый приход МП, который ушел из МП, поэтому здесь образовался российский центр Зарубежной Церкви. Через год меня вызвали в Америку, поговорили, пообщались, а вскоре пригласили в Бельгию - и там посвятили в сан Епископа. Это было 10 февраля 1991 года.
Поначалу МП признала мой сан - у меня есть даже письмо архиепископа Евлогия, который обращался ко мне как к "Епископу Зарубежной Церкви Валентину". В прошлом году приезжали ко мне из Владимира настоятель собора и протодиакон, секретарь епархии - в общем, 4 или 5 человек - с просьбой, чтобы я опять возвратился в МП. Они гарантируют, что я буду епископом здесь, в Суздале, может быть, викарным. Я, естественно, им сказал: "Не понимаю, для чего вы приехали и зачем я вам нужен. Меня МП лишила сана. Я сейчас для вас просто Анатолий Петрович Русанцов - гражданин, житель Владимирщины, как и все. Нас здесь полтора миллиона, почему вы ко мне пришли?" - "Мы хотим спасти Вашу душу". - "Ну, пожалуйста, спасайте полтора миллиона, спасайте души этих людей - я ведь лишен сана". И мне ответили: "Вы знаете, Вы ведь прекрасный историк, Вы знаете, что были соборы и лжесоборы, которые лишали сана, а потом возвращали. Вы не обращайте внимания, Вас опять восстановят в сане архимандрита, в сане епископа. Все будет, только Вы откажитесь от "раскола".
То же самое повторилось не так давно, когда начались новые гонения на нашу Церковь. В одной газете секретарь Владимирской епархии выступил: "То, что пишут о Валентине, - это не так страшно; самое главное - если бы он возвратился к нам обратно, тогда все можно простить, все можно понять". Это было написано в газете "Призыв" в прошлом году. "Но зачем я вам нужен? - хочется спросить. - Если я такой плохой, благодарите Бога, что я от вас ушел".
Вопрос: Митрополит Кирилл Смоленский и Калининградский настаивает, что в 1989 г. Совет по делам религий лоббировал Ваше рукоположение во епископа.
Митрополит Валентин: Я не знаю всех подводных течений, но я точно знаю, что в то время ни один архиерей, и даже патриарх, не могли поспорить с Советом по делам религий. И если бы, действительно, было такое предложение от Совета по делам религий, то они никогда бы не отказали. Противостояния не было. Это еще сейчас, может быть, а тогда - нет. Я почему-то в это не верю.
Помню, что когда меня в 1989 году вызывали на суд, на Священный синод, там были архиереи, был патриарх Пимен, но он уже в таком состоянии находился, что только улыбался, говорил: "Как Вы живете? Ну, Бог благословит, спасайтесь". Он даже не понимал, зачем его, бедного, посадили за стол. Вместо патриарха и синода меня судил Филарет Денисенко. Обращаясь ко мне, он говорил: "Вы, отец архимандрит, уже в таком возрасте, неужели Вы не боитесь греха? Вы не боитесь, что Вы не сегодня-завтра умрете? Как Вы предстанете перед Богом?" Затем вмешался Кирилл: "Вы оставьте, бросьте этих неформалов - переезжайте в Покров, и все будет хорошо у Вас". А я ответил: "Я не могу, они четыре месяца в лютые морозы за меня ходатайствовали, как я могу плюнуть людям в душу?" Кирилл говорит: "Батенька мой, какая душа? О чем Вы говорите? Вы всю этику христианскую перевернули с ног на голову". Ну, тут у меня "ангельский характер" сыграл, я повернулся, сказав: "Владыка, если Вам как архиерею неизвестно, что такое душа, то о чем мы будем говорить?" Другие члены синода говорят: "Отец архимандрит, все будет хорошо - покайтесь, принесите покаяние, поезжайте в Покров и все будет хорошо". В конце концов, Кирилл говорит: "Вы напишите отказ от этих старушек, своих верующих, и сделайте как Котляров (нынешний митрополит Санкт-Петербургский) - он был в Краснодаре, он подписал все и, смотрите, сейчас идет на повышение" (...).
Вертоградъ /

Ещё до окончательного разрыва с РПЦЗ, в марте 1994, создал Высшее церковное управление Российской православной церкви.В 1995 году был запрещён Синодом РПЦЗ; прещений не признал и объявил себя главой Российской православной свободной церкви.19 февраля 1997 года Архиерейским собором Русской Православной Церкви был извержен из сана.15 марта 2001 года решением Архиерейского синода РПАЦ возведён в сан митрополита, признан первоиерархом Российской православной автономной церкви.Автор статей, книг по истории Суздаля, архитектуры.Родился 3 марта 1939 года в Белореченске Краснодарского края. Отец умер от фронтовых ран, мать тяжело заболела, и Анатолий был отдан в детский дом. В 1947 его взяла на воспитание прихожанка катакомбной церкви Екатерина Буряк, проживавшая в Майкопе.В 1952 году во время паломничества по святым местам Грузии Анатолий общался со старцами.Истинное православие против официальной церкви В 1956 году Анатолий возвратился в Белореченск, а затем уезжает в Одессу, в Свято-Успенский мужской монастырь где встретился с митрополитом Нестором (Анисимовым), долгое время управлявшим одной из дальневосточных епархий Русской Зарубежной Церкви. Совместно с Нестором уезжает в Новосибирскую Епархию, где был назначен псаломщиком в селе Большой Улуй, Аченского района Красноярского края.По просьбе Анатолия митрополит Нестор в 1957 году направил его в Свято-Духов монастырь Вильнюса, назначив его перед тем иподиаконом. В этом монастыре Анатолий был пострижен в рясофор.В 1958 году инок Анатолий пострижен в мантию с именем Валентин. Пострижение совершил архимандрит Серафим (Смыков). Архиепископ Ставропольский и Бакинский Антоний (Романовский) рукополагает инока Валентина в сан иеродиакона, а затем в 1960 году - в сан иеромонаха.Последующее служение проходило в Ставропольской и Владимирской епархиях; состоял на должности настоятеля Успенского храма в Махачкале.В 1970 году получил диплом исторического факультета Дагестанского университета. В 1973 году заочно окончил Московскую духовную семинарию, а в 1979 - Московскую духовную академию, защитив кандидатскую работу, посвященную учению о Священном Предании в посланиях Апостола Павла.В 1973 году прибыл в Суздаль, на должность настоятеля Казанского храма, где не было священника в течение пяти лет и приход обслуживался духовенством из Владимира. В 1977 году власти передали общине вместо тесного храма, находящегося в самом центре города, на Торговой площади, зимний и летний храмы Цареконстантиновского прихода.По должности настоятеля храма в одном из главных центров международного туризма в СССР активно сотрудничал с КГБ СССР.В 1988 году за высказывания об отсутствии религиозной свободы в СССР во время поездки с лекциями по Америке был переведён указом архиепископа Валентина (Мищука) в город Покров, а затем был уволен за штат за отказ подчиниться. Священный Синод РПЦ в заседании 25 - 26 января 1990 года имел «суждение о создавшемся положении в Цареконстантиновском приходе города Суздаля Владимирской епархии в связи с перемещением настоятеля этого прихода архимандрита Валентина (Русанцова)», о чём Синоду докладывали архиепископ Валентин (Мищук), архиепископ Алексий (Кутепов) и протопресвитер Матфей Стаднюк; Синод постановил: «1. Ввиду невозможности принять окончательное решение из-за отсутствия архимандрита Валентина (Русанцова) иметь суждение о сем по его выздоровлении. 2. До окончательного решения Синода приостановить действие указов Преосвященного архиепископа Валентина от 7 декабря 1989 и от 18 января 1990 года без предоставления архимандриту Валентину права служения в данном приходе.» В заседании 19 - 20 февраля 1990 года Синод РПЦ слушал «прошение верующих Владимиро-Суздальской епархии от 10 февраля 1990 года (1327 подписей) в защиту архиепископа Владимирского и Суздальского Валентина; прошение членов исполнительного органа Цареконстантиновского храма г. Суздаля от 27 января 1990 года в защиту архимандрита Валентина (Русанцова)» и другие документы; решение вопроса вновь было отложено ввиду нахождения последнего «на стационарном лечении»

Митрополит Валенти́н (в миру Анатолий Петрович Русанцов ; 3 марта , Белореченск , Краснодарский край - 16 января , Москва ) - первоиерарх (предстоятель) и митрополит неканонической (альтернативной) Российской православной автономной церкви . До 7 апреля 1990 года был клириком Московского Патриархата , затем РПЦЗ ; 10 февраля 1991 года был рукоположён во епископа архиереями РПЦЗ с титулом «Суздальский и Владимирский», назначен экзархом Архиерейского синода РПЦЗ на территории СССР .

Ещё до окончательного разрыва с РПЦЗ, в марте 1994 года, создал Высшее церковное управление Российской православной церкви.

В 1995 году был запрещён Синодом РПЦЗ; прещений не признал и стал главой Российской православной свободной церкви.

15 марта 2001 года решением Архиерейского синода РПАЦ возведён в сан митрополита , признан первоиерархом Российской православной автономной церкви.

Биография

С 1 декабря 1952 по 1 декабря 1953 годы исполнял обязанности сверхштатного псаломщика в Мтацминдской церкви святого Давида в Тбилиси , откуда перешёл на гражданскую работу.

Служение в Московском патриархате

25 октября 1956 года совместно с митрополитом Нестором молодой послушник переезжает в Новосибирскую епархию , где он был назначен псаломщиком в Свято-Никольскую церковь села Большой Улуй , Аченского района Красноярского края .

26 апреля 1957 года в Светлый понедельник митрополит Нестор совершил над ним хиротесию в иподиакона и по просьбе самого Анатолия направил его в Свято-Духов монастырь города Вильнюса в который он был зачислен 11 июня 1957 года. 24 сентября 1957 года наместником Свято-Духова монастыря архимандритом Сергием он был пострижен в рясофор .

4 июня 1958 году рясофорный послушник Анатолий был уволен из Свято-Духова монастыря, а чуть позднее архимандритом Серафимом (Смыковым) пострижен в монашество с именем Валентин . В том же году принят в клир Ставропольской епархии и 26 октября архиепископом Ставропольским и Бакинским Антонием (Романовским) в Крестовой церкви архиерейских покоев рукоположен в сан иеродиакона , а 3 сентября 1961 года - в сан иеромонаха с назначением вторым священником в город Кизляр .

28 июня 1962 года был назначен настоятелем Успенской церкви города Махачкалы и благочинным приходов на территории Дагестанской АССР . В 1963 году в связи с открытием заочного сектора поступил в первый класс Московской духовной семинарии .

В 1970 году получил диплом об окончании исторического факультета Дагестанского университета .

Первое уголовное дело против Русанцова по обвинению в мужеложестве было возбуждено в 1973 году, когда он служил настоятелем Успенского храма в Махачкале , но тогда его покровители во власти перевели в Суздаль .

В 1973 году заочно окончил Московскую духовную семинарию.

Покровители Русанцова продвигали своего протеже в епископы. 4 апреля 1977 года председателю Совета по делам религий В. А. Куроедову уполномоченным Совета по Горьковской области Юровым было направлено письмо, где говорилось: «В связи со смертью управляющего Горьковской епархией архиепископа Флавиана (Дмитрюк Ф. И.) прошу Вас рассмотреть вопрос о назначении управляющим епархией настоятеля церкви города Суздаля Владимирской области архимандрита Валентина (Русанцова Анатолия Петровича, 1938 г.р.)» .

Противники Валентина говорили, что в то время он сотрудничал с КГБ . Сторонники же утверждали об обратном. Что как раз за высказывание об отсутствии религиозной свободы в Советском Союзе Валентин был переведен в 1988 году в Покров . В 1988 году произошёл конфликт между архиепископом Валентином (Мищуком) и архимандритом Валентином (Русанцовым), которого первый за непослушание решил перевести в Покров . За отказ подчиниться Валентин (Русанцов) был уволен за штат .

В РПЦЗ

7 апреля 1990 года архимандрит Валентин и члены суздальской общины официально объявили о выходе из Московского Патриархата; 11 апреля они были приняты в юрисдикцию Русской Православной Церкви Заграницей . 4 октября архимандрит Валентин был назначен экзархом Архиерейского Синода РПЦЗ на территории СССР.

Протоиерей Лев Лебедев 9 июля 1991 года на Архиерейском соборе РПЦЗ отмечал, что «Многiе вѣрующiе как-то не доверяют Преосвященному Епископу Валентину. <…> верующие довольно активно не желают его иметь своим руководителем. Поэтому ставить его во главе всех приходов в Россiи не следовало бы только по той причине, что там много с ним не согласных» .

21 октября 1991 года определением Архиерейского Собора РПЦЗ назначен Правящим Архиереем с титулом Суздальский И Владимирский и Управляющим делами Российской Православной Свободной Церкви, с правом организации и приема приходов на территории Российской Федерации .

24 октября 1991 года определением Архиерейского Собора РПЦЗ избиран членом Архиерейского Синода РПЦЗ .

Протестовал против контактов епископа Варнавы с праворадикальной организацией «Память »; последовал конфликт с Архиерейским Синодом РПЦЗ. В июле 1993 года был почислен на покой.

В марте 1994 года создал «высшее церковное управление Российской Православной Церкви».

Зимой 1994 года состоялось временное примирение с Синодом РПЦЗ на Соборе в Лесненской обители . Перемирие продлилось недолго и в феврале 1995 года на Русанцова были наложены прещения . В связи с этим в июне 1995 года он восстанавливает «Временное Высшее Церковное Управление Российской Церкви» под руководством Архиепископа Лазаря (Журбенко) . Также было приняло решение о прекращении административного и канонического подчинения Архиерейскому Синоду РПЦЗ .

РПАЦ

Решением ВВЦУ под председательством архиепископа Лазаря (Журбенко), епископу Валентину был усвоен титул архиепископа .

В 1996 году был создан Архиерейский синод Российской православной свободной церкви.

5 сентября 1996 года Архиерейский Собор РПЦЗ определил «подтвердить запрещение Епископа Валентина, бывшего Суздальского и Владимирскаго, которое было принято на заседании Архиерейского Синода РПЦЗ от 9/22 февраля 1995 г.» . 10 сентября 1996 года решением Архиерейского Собора РПЦЗ епископ Валентин был лишён сана .

19 февраля 1997 года Архиерейским Собором Русской православной церкви был извержен из сана , вместе с архимандритом Адрианом (Стариной) и игуменом Иоасафом (Шибаевым) .

Вечером 13 октября 2005 года был избит неизвестными, проникшими в Синодальный дом РПАЦ в Суздале. Злоумышленники завернули в ковер 66-летнего свяшеннослужителя, который потерял сознание в результате ударов по голове , и заклеили скотчем его рот. В результате побоев митрополит Валентин получил гематому головы, вывих или перелом нижней челюсти и многочисленные повреждения кожных покровов. 27 октября того же года вылетел из Москвы в Швейцарию на лечение в сопровождении Михаила Ардова . 15 декабря он вернулся в Москву, а на следующий день приехал в Суздаль .

6 февраля 2006 года перенёс хирургическую операцию по поводу некроза костей стопы, развившегося на фоне сахарного диабета . Ему были ампутированы большой палец левой ноги с частью кости стопы .

Судебные процессы

На суде митрополит Валентин заявил о своей невиновности и утверждал, что дело против него сфабриковано и о том, что намерен обжаловать приговор .

На суде часть обвинений не нашла подтверждения . В итоге, обвинение по ст. 151 в ходе суда с митрополита Валентина было снято, и 23 августа он был приговорён к четырём годам и трём месяцам лишения свободы условно .

Смерть и похороны

15 января 2012 года прибыл в Москву , где планировал пройти очередное обследование по поводу сахарного диабета , которым страдал в течение более двадцати лет.

Скончался около 8 часов утра 16 января 2012 года, по официальному медицинскому заключению: «от прогрессирующей сердечной недостаточности , постинфарктного кардиосклероза и сахарного диабета тяжелого течения» в присутствии протодиакона Димитрия Карпенко. Омовение и облачение митрополита совершили архиепископ Феодор (Гинеевский) и епископ Тульский и Брянский Иринарх (Нончин) при помощи протодиакона Димитрия Карпенко и сотрудников морга, куда был доставлен почивший.

Вечером 17 января гроб с телом покойного был доставлен в храм св. Царя-мученика Николая и всех Новомучеников Российских на Головинском кладбище города Москвы, а 18 января, после Литургии, останки были перевезены в город Суздаль , где размещены для прощания верующих в Иверском синодальном храме.

19 января Глава администрации города Суздаля Ольга Гусева, направив соболезнование в связи со смертью предстоятеля РПАЦ, напомнила вместе с тем, что «единственным действующим и разрешенным местом для захоронения тел усопших является Знаменское кладбище» , однако «с учётом статуса усопшего митрополита Валентина, его заслуг перед обществом и жителями города» , администрация «предполагает возможность обеспечить» его погребение в часовне у Знаменского кладбища города Суздаля, принадлежащей РПАЦ.

22 января, после литургии в Иверском синодальном храме, гроб с телом покойного был размещён на открытым катафалке и траурная процессия проследовала к храму Новомучеников и Исповедников Российских в новом микрорайоне Суздаля, где, согласно воле покойного, состоялось его погребение у южной стены внутри крипты нижнего храма, освящённого в честь св. мч. Татьяны.

Напишите отзыв о статье "Валентин (Русанцов)"

Примечания

1. // Лента.ру , 16.01.2012
2. • . // Русский журнал , 4 Сентября 2001.
   • Павел Круг // Независимая газета -Религии/Агентство Федеральных Расследований, 16.05.2007
   • // «Питер ТВ»- информационный портал Санкт-Петербурга, 16.01.2012 г.
5. . www.portal-credo.ru. Проверено 31 мая 2016.
6. . www.portal-credo.ru. Проверено 11 июня 2016.
7. . krotov.info. Проверено 11 июня 2016.
8. . Суздаль Онлайн. Проверено 11 июня 2016.
9. . Православие.RU. Проверено 1 июня 2016.
10. . radiovesti.ru. Проверено 27 мая 2016.
11. . Суздаль Онлайн. Проверено 16 июня 2016.
12. . www.ortho-rus.ru. Проверено 16 июня 2016.
13. . www.religio.ru. Проверено 16 июня 2016.
14. . www.portal-credo.ru. Проверено 16 июня 2016.
15. // ЖМП. 1990, № 4, стр. 7-8.
16. Определения Священного Синода. // ЖМП. 1990, № 5, стр. 15-16.
24. [email protected] Ведущий рассылки Егор Холмогоров. . subscribe.ru. Проверено 28 мая 2016.
25. . www.ateism.ru. Проверено 6 мая 2016.
26. . www.ng.ru. Проверено 13 мая 2016.
28. Лариса Кислинская // Совершенно секретно
29. // NEWSru , 27.08.2002 г.
30. . www.newsru.com. Проверено 6 мая 2016.
31. . ruskline.ru. Проверено 27 мая 2016.
32. . Lenta.ru (27 августа 2002). Проверено 24 июля 2012. .
33. , Портал-Credo.Ru (10 марта 2004). Проверено 24 июля 2012.
34. «Независимая газета » 18 февраля 2009.
35. • // «Независимая газета -Религии», 20 мая 2009.
    • Борис Бейлин //Интерфакс -Религия, 17.01.2012 г.
36. // Информационно-аналитический центр Сова, 06.11.2009 г.

Литература

• Лункин Р. Н. Российская православная автономная церковь (РПАЦ) // Современная религиозная жизнь России. Опыт систематического описания / Отв. Ред. М. Бурдо , С. Б. Филатов . - М .: Университетская книга , Логос , 2004. - Т. I. - 328 с. - 2000 экз. - ISBN 5-94010-237-9 .

Ссылки

Отрывок, характеризующий Валентин (Русанцов)

Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.

Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Этого то Дрона Алпатыч, приехавший из разоренных Лысых Гор, призвал к себе в день похорон князя и приказал ему приготовить двенадцать лошадей под экипажи княжны и восемнадцать подвод под обоз, который должен был быть поднят из Богучарова. Хотя мужики и были оброчные, исполнение приказания этого не могло встретить затруднения, по мнению Алпатыча, так как в Богучарове было двести тридцать тягол и мужики были зажиточные. Но староста Дрон, выслушав приказание, молча опустил глаза. Алпатыч назвал ему мужиков, которых он знал и с которых он приказывал взять подводы.
Дрон отвечал, что лошади у этих мужиков в извозе. Алпатыч назвал других мужиков, и у тех лошадей не было, по словам Дрона, одни были под казенными подводами, другие бессильны, у третьих подохли лошади от бескормицы. Лошадей, по мнению Дрона, нельзя было собрать не только под обоз, но и под экипажи.
Алпатыч внимательно посмотрел на Дрона и нахмурился. Как Дрон был образцовым старостой мужиком, так и Алпатыч недаром управлял двадцать лет имениями князя и был образцовым управляющим. Он в высшей степени способен был понимать чутьем потребности и инстинкты народа, с которым имел дело, и потому он был превосходным управляющим. Взглянув на Дрона, он тотчас понял, что ответы Дрона не были выражением мысли Дрона, но выражением того общего настроения богучаровского мира, которым староста уже был захвачен. Но вместе с тем он знал, что нажившийся и ненавидимый миром Дрон должен был колебаться между двумя лагерями – господским и крестьянским. Это колебание он заметил в его взгляде, и потому Алпатыч, нахмурившись, придвинулся к Дрону.
– Ты, Дронушка, слушай! – сказал он. – Ты мне пустого не говори. Его сиятельство князь Андрей Николаич сами мне приказали, чтобы весь народ отправить и с неприятелем не оставаться, и царский на то приказ есть. А кто останется, тот царю изменник. Слышишь?
– Слушаю, – отвечал Дрон, не поднимая глаз.
Алпатыч не удовлетворился этим ответом.
– Эй, Дрон, худо будет! – сказал Алпатыч, покачав головой.
– Власть ваша! – сказал Дрон печально.
– Эй, Дрон, оставь! – повторил Алпатыч, вынимая руку из за пазухи и торжественным жестом указывая ею на пол под ноги Дрона. – Я не то, что тебя насквозь, я под тобой на три аршина все насквозь вижу, – сказал он, вглядываясь в пол под ноги Дрона.
Дрон смутился, бегло взглянул на Алпатыча и опять опустил глаза.
– Ты вздор то оставь и народу скажи, чтобы собирались из домов идти в Москву и готовили подводы завтра к утру под княжнин обоз, да сам на сходку не ходи. Слышишь?
Дрон вдруг упал в ноги.
– Яков Алпатыч, уволь! Возьми от меня ключи, уволь ради Христа.
– Оставь! – сказал Алпатыч строго. – Под тобой насквозь на три аршина вижу, – повторил он, зная, что его мастерство ходить за пчелами, знание того, когда сеять овес, и то, что он двадцать лет умел угодить старому князю, давно приобрели ему славу колдуна и что способность видеть на три аршина под человеком приписывается колдунам.
Дрон встал и хотел что то сказать, но Алпатыч перебил его:
– Что вы это вздумали? А?.. Что ж вы думаете? А?
– Что мне с народом делать? – сказал Дрон. – Взбуровило совсем. Я и то им говорю…
– То то говорю, – сказал Алпатыч. – Пьют? – коротко спросил он.
– Весь взбуровился, Яков Алпатыч: другую бочку привезли.
– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.
– Ведь у нас есть хлеб господский, братнин? – спросила она.
– Господский хлеб весь цел, – с гордостью сказал Дрон, – наш князь не приказывал продавать.
– Выдай его мужикам, выдай все, что им нужно: я тебе именем брата разрешаю, – сказала княжна Марья.
Дрон ничего не ответил и глубоко вздохнул.
– Ты раздай им этот хлеб, ежели его довольно будет для них. Все раздай. Я тебе приказываю именем брата, и скажи им: что, что наше, то и ихнее. Мы ничего не пожалеем для них. Так ты скажи.
Дрон пристально смотрел на княжну, в то время как она говорила.
– Уволь ты меня, матушка, ради бога, вели от меня ключи принять, – сказал он. – Служил двадцать три года, худого не делал; уволь, ради бога.
Княжна Марья не понимала, чего он хотел от нее и от чего он просил уволить себя. Она отвечала ему, что она никогда не сомневалась в его преданности и что она все готова сделать для него и для мужиков.

Security: Public

НА КОНЧИНУ ВОЗГЛАВИТЕЛЯ РПАЦ ВАЛЕНТИНА РУСАНЦОВА

Новость из РФ не была для многих из нас полной неожиданностью. Валентин Русанцов, в миру Анатолий Петрович Русанцов, митрополит и глава РПАЦ, скончался в Москве, на частной квартире. Эта новость не была для нас неожиданностью, так как за последнее время мы стали свидетелями довольно быстрого исчезновения тех людей, которые 15, 10 или 5 лет назад громогласно заявляли о себе на церковном поприще. Одни возвращались в МП РПЦ, другие растворялись в неизвестности, третьи вдруг умирали.

С церковно-политической точки зрения, Валентин Русанцов должен был исчезнуть, так как все, что ему нужно было сделать, было сделано. Его наличие на церковно-политическом небосводе в эти последние годы было излишним. Он ничего не решал, ничего не предпринимал, никак не влиял, никого не спасал, никому не мешал, ни против кого не выступал, никакой позитивной работы не вел.

Он должен был изчезнуть так же, как в свое время исчезли когда-то гремевшие громами и сверкающие молниями на политической небосклоне Бурбулис и Шахрай, Юмашев и Дьяченко, в по церковной линии – Мень, Якунин, Диомид. Как известно, эмпешного священника Меня ударили топором, он пришел тем не менее домой, но собственная жена ему не открыла дверь, и он умер на пороге. Такова опубликованная история. Якунин еще жив, периодически пускает диссидентский дымок, роли никакой не играет, его слово никому не интересно. Думаю, что такая же судьба уготовлена недавно пробренчавшему С.Кондакову со товарищи из Удмуртии. Диомид, самоназвав себя чуть не «патриархом», пропал в густых клубах истории – «динамит» подмок, взрыва не получилось.

Сразу после кончины Валентина Русанцова появилась версия, что его убрали. Исполнителями называли и называют, конечно, тех же гебистов. В самом деле, очень невнятное описание его смерти заставляет думать, что что-то тут не чисто. Например, вдруг появилось известие, что ноги у Русанцова к моменту смерти были ампутированы. Верно было замечено, что квартира, в которой он находился в последнее время, была, скорее, как бы явочной квартирой. Что само поведение Русанцова в последние годы и месяцы представлялось странным.

Чтобы понять хоть что-либо, не помешает обратиться к недавней истории, к засвидетельствованным фактам о жизни и деятельности В.Русанцова.

Так, утверждается, что рожденный в 1939-ом года, Анатолий Русанцов, после смерти отца и заболевания матери, оказался на попечении истинной катакомбницы Екатерины Буряк из Майкопа. Несколько лет, вплоть до юношества, он окормлялся, таким образом в катакомбной общине. Что, однако, не помешало ему каким-то образом попасть в Свято-Успенский монастырь гор.Одессы, где в то время, якобы, находился известный Нестор Камчатский (Анисимов).

Именно Нестор Камчатский (Анисимов) взял с собой юношу в Сибирь, куда его, Нестора (Анисимова), отправило руководство МП РПЦ. Имя Нестора Анисимова хорошо известно как в РФ, так и в Зарубежной Руси: во время Второй Мировой войны он был связан с советской разведкой в Манчжурии, в 1945-ом году приветствовал советские войска в Харбине, передавал СМЕРШ-у списки русских белых эмигрантов, получил за это советский орден и в подарок автомобиль от маршала Р.Малиновского. На этом автомобиле раскатывал с красным флагом по Харбину и пил за здоровье «товарища Сталина» на банкетах, которые устраивало советско-военное командование. Он официально перешёл в юрисдикцию Московского Патриархата, был назначен управляющим во вновь созданной Харбинской епархией МП РПЦ. С 1946 года он - митрополит Харбинский и Маньчжурский. В 1948-ом был выдан в СССР, получил срок, отбывал его в Мордовии, после смерти Сталина был освобожден, занимал митрополичью кафедру в Барнауле и Новосибирске (с 1956), а с декабря 1958 года- митрополит Кировоградский и Николаевский.

По-видимому, этот на короткий период с 1956 до 1957 и решили составители биографии Валентина Русанцова связать его с Нестором Камчатским. Так как в 1957-ом году Анатолий Русанцов, тогда псаломщик в селе Большой Улуй Ачинского района Краснодарского края, по протекции самого Нестора Камчатского отправлен в Вильнюс, Литовской СССР, в чине иподиакона.

Таким образом, произошел плавный переход «катакомбно»-вскормленного юноши из ИПХ – через Нестора Камчатского – в МП РПЦ. Оставим на совести нынешних составителей биографии В.Русанцова тот факт, что в 1956-1957 году он не мог служить псаломщиком в селе Большой Улуй, так как – читаем официальную справку:

«В «Кратком описании приходов Енисейской епархии», изданном в 1916 году говорится, что «Больше-Улуйский Николаевский приход открыт в 1859 году. Церковь в приходе одна, деревянная, однопрестольная, во имя Святителя и Чудотворца Николая, построена в 1864 году и расширена в 1903г. Библиотека при церкви небольшая.В участке Удачном есть часовня, построенная в 1913 году на собственные средства крестьянином с. Больше-Улуйского Стефаном Никифоровичем Ашлановым. Причт состоит из священника с окладом в 400 руб. и псаломщика с жалованием в 191 руб. 10 коп. Причтовые дома новые и находятся в удовлетворительном состоянии. Населения в приходе 1303 душ мужского пола и 1426 душ женского пола. Все население православное и состоит частью из старожилов, частью из переселенцев западных губерний».

Все это было уничтожено в годы атеистического лихолетья.

Существующий ныне Свято – Никольский храм села Большой Улуй имеет один придел. Здание храма типовое. Под храм в 1967 году было выделено хозяйственное здание колхоза. В это же время к зданию была выполнена пристройка и установлено 3 купола.»

Следовательно, только в 1967 году появилось в селе что-то вроде церковного здания, приспособленного из колхозного склада. Остается только гадать, как 18-летний юноша на самом деле попадает в Вильнюс, то ли пользуясь благосклонностью Нестора Камчатского, то ли по какой-то другой линии. И был ли он вообще в селе Большой Улуй, а если был, то за какие заслуги о псаломщике из дальнего села помнил митрополит Нестор Камчатский, что отправил в Вильнюс?

С 1957 года Анатолий Русанцов на подворье Свято-Духова монастыря в городе Вильнюс, кстати, культового института, который был под особым покровительством патриарха Алексия I (Симанского), принявшего бразды правления МП у Сергия Страгородского.

Там он пострижен в рясофор и затем в мантию с именем Валентин в 1958-ом году. Переход инока Валентина в Ставропольскую епархию и подпадение под руководство архиеп. Антония (Романовского) также обходится вниманием: всего два года и, откуда-то из Вильнюса приехавший инок становится иеродиаконом и вскоре иеромонахом (1960).

Каким образом иеромонах (!!!) Валентин получил светское образование в советском вузе (Дагестанский госуниверситет имени Ленина в гор.Махачкале), дело будущих исследователей истории церкви. Могу только сказать, как дипломированный историк, что важнейшими из дисциплин, венчающих ваше образование в советском гуманитарном вузе, а тем более на историческом факультете, был научный коммунизм и научный атеизм. Также подробно изучалась история КПСС и советского государства, диамат и истмат, марксистско-ленинская философия во всех деталях и ипостасях. Если вы не сдавали одной из этих дисциплин, вы отчислялись из вуза. Если вы сдавали научный коммунизм с научным атеизмом на «3» на государственном экзамене, вам могли не выдать диплом.

С дипломом историка в 1970 году, Валентин Русанцов поступает на заочное обучение в Московской духовной семинарии, оканчивает ее в 1973 году и одновременно прибывает из Махачкалы в Суздаль Владимирской области. В Суздали вскоре получает под свое ведение Цареконстантиновский собор, начинает его реставрировать и открывает службы.

Всеми отмечено сотрудничество Валентина Русанцова с КГБ СССР, иного объяснения для такого взлета псаломщика из Большого Улуя, если он вообще когда-либо там жил, найти трудно. Да и сам Валентин Русанцов признавал, что работал на КГБ. И тут уместно было бы заметить, что по словам В.Путина, «бывших» сотрудников у них «не бывает»!

Можно сказать, вся жизнь Валентина Русанцова до 1988 года была подчинена государственным интересам СССР, поступательному карьерному росту в лоне МП, службе КГБ, как и у многих нынешних архиереев МП РПЦ.

В 1988 году архимандрит Валентин Русанцов отличился в проведении Московской патриархией юбилея 1000-летия Крещения Руси, за что был награжден и, по свидетельству многих, имел все основания быть хиротонисанным во епископа. Когда этого не произошло, а в обществе начале 1990-х годов все кипело открывшимися возможностями, Валентин Русанцев обратился к РПЦЗ с просьбой принять его вместе с приходом под омофор Зарубежной Церкви.

На этом моменте также нужно остановиться. Начало 1990-х годов характеризуется не только повышенной политической активностью рядовых граждан СССР-РФ, но и реструктурализацией КГБ, последовательно превратившегося в ФСК, а затем в ФСБ. Старые кадры уходили на покой, новые кадры получали образование, кроме своего базового, в высших школах ГБ, еще и на Западе, в престижных университетах. С обострением интереса к религии, в частности, к православию в обществе, ФСБ начала планомерную работу по подготовке и внедрению свежей агентуры как в отечественные церковно-религиозные круги, так и в Зарубежье.

На Западе тайными высокопоставленными пособниками ФСБ, объективно говоря, были Архиепископ Леонтий (Филиппович) Чилийский и архиепископ Антоний (Бартошевич) Женевский. Это с их подачи был введены и укрепились в РПЦЗ различные люди вроде Варнавы Прокофьева, Дмитрия Дудко, Лазаря Журбенко и других, при прямом и непосредственном участиее которых началось и продолжается разделение и дробление Зарубежной Церкви.

В 1990-ом году появление в РПЦЗ Валентина Русанцова никого не смутило, как не смутило и его прошлое служение в МП РПЦ. Однако сегодня нас смущает только один набор священноначалия, которое провело его хиротонию 10 февраля 1991 года в храме преподобного Иова Многострадального в Брюсселе. В этом наборе: архиепископ Антоний (Бартошевич), архиепископ Марк Арндт, епископ Варнава Прокофьев и епископ Григорий Граббе.

Одно только упоминание первых трех имен у истинно-православных сейчас вызывает подозрение в любой порядочности того, кого они произвели себе в «сотрудники». Что касается еп.Григория Граббе, то мне кажется, что его участие в этом действе было ловким маневром первых трех, сыгравших на преклонном возрасте епископа Григория (Граббе) и на желании последнего утвердить свою «истину» перед церковным народом. Другого объяснения найти пока невозможно.

Вся деятельность новопринятого епископа Валентина Русанцова после была образцом агентурной разработки в недрах РПЦЗ: неоднократные расколы, уходы, возвращения, снова расколы, собирание анти-зарубежных сил, совместные действия с Лазарем Журбенко и Агафангелом Пашковским по развалу РПЦЗ. В 1995 году, когда я находился уже в США, очередное отделение Русанцова и его группировки от Зарубежной Церкви вызвало справедливую реакцию РПЦЗ: Валентин Русанцов и его сторонники получили наименование «суздальский раскол».

Протоиерей Виктор Потапов, тем не менее, в то время так или иначе затрагивая в беседах или проповедях тему «суздальского раскола», меньше всего был намерен упоминать имя Валентина Русанцова, Журбенко или Пашковского, но чаще говорил о «семействе Граббе». У многих зародилось тогда подозрение, что во всем этом есть какие-то недомолвки. О неприязни Витора Потапова к епископу Григорию (Граббе) было хорошо известно, но какое политическое или организационное влияние мог оказать к этому времени совершенно одряхлевший епископ Григорий, умерший вскоре, в октябре 1995 года, на вновь созданную на базе «суздальского раскола» РПАЦ? Думаю, что никакого. Вместе с тем структура РПАЦ, которая ранее называлась РПСЦ, то есть «Российская православная свободная церковь» набирала силу в те годы, и вскоре стала естественной национально-окрашенной и связанной с Зарубежьем альтернативой МП РПЦ.

Раскол с РПЦЗ углубился, когда 24 февраля 1995 года Синодом РПЦЗ Валентин Русанцов с другими схизматиками, был запрещен в служении, но не подчинился, продолжая строить новую церковную иерархию в РФ. Позже, Архиерейским Собором РПЦЗ 1996 года они были лишены сана.

Свои связи с Зарубежьем Валентин Русанцов не скрывал, весной 1995 года принимал епископа Григория Граббе из Америки, сам совершал поездки за рубеж, и это также не должно уйти от нашего внимания, так как исповедуя на словах для одних «кондовый национализм» для местного потребления, а для других имея «прозападную ориентацию» на свободу вероисповедания, лидер РПАЦ лукавил либо в первом, либо во втором случае.

Мы имеем все основания считать, что создание РПАЦ происходило под полным контролем ФСБ, и это было в рамках запрограммированного строительства «управляемой демократии»: карманные партии, карманные «патриоты», карманные профсоюзы, карманная «альтернатива» для РПЦЗ. В последнем случае создавалось несколько религиозных группировок. Так, Журбенко стал источником для создания РПЦЗ(Агафангел Пашковский), РИПЦ («Пасечник»), РПАЦ (Русанцов). Все они схожи в одном: базируясь в пределах бывшего СССР, они имеют какую-то связь с Зарубежьем, и эта связь работает против Зарубежья, разрушала и разрушает Православие.

Что касается Русанцова, то он, например, во главу угла своего церковного отделения поставил не церковную, экклесиологическую или вероисповедальную причину, а чисто бытовую: зарубежники не понимают и не могут понять русских православных на родине, у обеих паств разный менталитет, разные бытовые условия, разные условия существования. Поэтому надо иметь разные церкви.

Эта точка зрения легко может быть опровергнута самой историей Зарубежной Церкви. На протяжении 80 лет РПЦЗ имела свои епархии и приходы в таких разных странах, как США и Китай, Марокко и Чили, Канада и Иран, Франция и Бразилия, Аргентина и Германия. В православных общинах постепенно складывался совершенно разный бытовой и традиционный уклад. Сравните американскую или канадскую русскую эмиграцию и ту же китайскую или сербскую до конца Второй мировой войны. Это были разные миры, однако ни у кого в мыслях не было на основании такого различия отделиться или завести собственную епископоначалие.

Можно сказать, что до конца 1990-х годов Русанцов выполнял программу ФСБ по дискредитации РПЦЗ, по отделению и выделению некоего «альтернативного православия» в РФ. В определенной степени он в этом преуспел и лично набрал много очков. Баллотировался в суздальский горсовет и стал депутатом. Получил в пользование РПАЦ около двух десятков старых церквей. При помощи своих недюжинных организаторских способностей и хороших связей во властях, начал их реставрацию, стал набирать новых священников и архиереев. Получил звание «почетного гражданина» Суздаля. Его Суздальская епархия стала центром новой церкви. В октябре 1998 года название «Российская Православная Свободная Церковь» при регистрации было заменено на «Российскую Православную Автономную Церковь».

Переломный период 1999-2000 год, как видится сегодня, сыграл над Валентином Русанцовым злую шутку. Несмотря на свое образование историка, на свои связи во властных структурах, на контакты с Западом, он не разобрался, что происходит в стране, в которой он жил. Он не увидел прихода к полноте власти «силовиков», в том числе полностью реформированной ФСБ, забирающей всю экономическую область в свои руки. Он не сделал правильных выводов о собственном месте в этой глобальной игре. Приход ко власти В.Путина и зачистка кремлевской кликой всего политического пространства, обращение к идеям Православия для преобразования их в новую идеологию для безбожного режима, не могло не затронуть РПАЦ. Ее лидер, по всем законам политической жизни той страны, должен был продолжать играть ту роль, которую ему отвела «власть тьмы».

Валентин Русанцов сделал смертельную ошибку – он при смене руководства в стране посчитал себя более не обязанным ничем и никому. Он стал отзываться о МП РПЦ как о сектантском образовании, утверждая, что он в общении с этими «сектантами никогда не находился». В 2001 году он принял сан Митрополита РПАЦ, с правом ношения двух панагий. Он посчитал себя на пике церковной власти и духовного совершенства, забыв, что всем он обязан ФСБ и лицам, которые продвигали его для решения своих задач.

Ответ кремлевской клики не заставил себя ждать. Уже в 2002 году на Валентина Русанцова возводятся клеветнические обвинения в педофилии, дело раскручивают областные и московские СМИ, оно получает всемирную известность. Удар был, несомненно, очень тяжелый. Первоиерарх РПАЦ, митрополит, почетный гражданин города, депутат, человек, известный по всей РФ, в Америке и Европе – и вдруг педофилия, якобы забавлялся с мальчиками-послушниками и т.д.

Надо честно признаться, что мы, зарубежники, на какой-то момент утеряли чувство понимания ситуации. Личные обиды возобладали во многих их нас. Мы помнили, как Русанцов раскалывал РПЦЗ, мы не забыли, с кем он это делал – с Пашковским, Журбенко, некоторые из нас даже радовались, что открылось такое негативное о нем. Вне сомнений, что многие видели несостыковки в обвинениях: в маленьком городке на 12 тысяч населения вести распутный образ жизни годами без обращенного на то внимания нельзя! Ни до, ни после не было доказательств в пьянстве, а пьянство – обязательная составная часть такого поведения. Из информированных источников мы, например, члены РПК, получили сведения о некоторых из заболеваний, которыми страдал В.Русанцов. С такими болезнями и бросаться в разгул и разврат? Тут уж сама матушка-природа не дозволит. Также не было доказательств о «голубой» суб-культуре внутри окружения Русанцова. Напротив, даже его противники, люди, которые не ужились с ним в РПАЦ, отмечали почти ригоризм и крайние ограничения в этом кругу. Были обвинения в крайней властности, во властолюбии, в нагнетении чинопочитания, в гневливости, в идейной нестойкости, в некотором интригантстве Валентина Русанцова, но педофилия и все, что имело бы к этому отношение, отпадало.

После двухлетних мытарств, после решений судов то против Русанцова, то в защиту его невиновности, после избытия части условного срока, им полученного, судимость с него была снята. «Черный пиар» сделал свою часть работы и отошел в тень. Замолчали все желтые газеты и агентства периода раннего путинизма: владимирский «Призыв», московские ТАСС, «Комсомольская правда», «Россия», «Коммерсант». Эта победа далась Валентину Русанцову тяжелой ценой – его здоровье было окончательно подорвано, сердце стало сдавать. Поддержало его обращение к американским друзьям, приезд в 2004 году в Америку и операция, проведенная в кардиологическом центре.

Кагебешники дали ему время осознать, что произошло, дали возможность приладиться к новой ситуации, напоминали неоднократно, на кого он обязан работать и что от него, многолетнего сексота, требуется. Он не внял. Тогда машина стала раскручиваться далее.

Примерно с 2005 года властные структуры завели дело по отторжению имущества у РПАЦ. Одновременно была развернута работа с верующими, с клириками, от чтецов до архиереев. Из Москвы стали наезжать группы людей. Переодевшись в казачьи и монашеские одежды, они устраивали демонстрации, оскорбляли верующих, угрожали им. Храмы РПАЦ взламывались по ночам и осквернялись. Методично разрушалось то, что когда-то было построено с таким трудом.

Потом подошла очередь судебных решений. Слушания по делам об изъятии у РПАЦ почти двадцати церквей и храмов длились почти пять лет и завершились полной победой безбожных властей. Не только отремонтированные и отреставрированные церкви и соборы, но также вновь построенные на деньги верующих были отняты и переданы в МП РПЦ.

Мы не можем пройти мимо факта того, что в этот последний период сам Валентин Русанцов вел себя, мягко выражаясь, неадекватно. Он не нашел в себе сил на громкий голос, на подлинную защиту Истины. Да, проводились Архиерейские соборы РПАЦ, заслушивались доклады о новых притеснениях, но дальше этого не шло. Как указывалось многими, информационная блокада ситации в РПАЦ была более эффективной, чем даже блокада событий вокруг «Белого Дома» в сентябре-октябре 1993 года. На стороне путинской администрации работали телеканалы, газеты, электронные СМИ. На стороне РПАЦ – несколько публицистов, сами архиереи и священники. Народ, в целом, устрашился. Среди верующих появилось и стало укрепляться мнение, что Русанцов сдал свою церковь в обмен на прекращение дела о педофилии.

В 2010 году, как нам стало известно и было опубликовано в статьях РПК, он побывал в США, встречался с видными политиками, рассказывал о мытарствах и несправедливостях. Но самый визит его практически прошел бесследно. Этому способствовало то, что Русанцов, подобно агенту ФСБ «Пасечнику», в последнее время старался не светиться нигде. Люди узнавали о его поездках много после их совершения. Не рассылалась информация через Интернет, закрывались каналы с информационными агентствами.

Последние активные действия Валентина Русанцова можно отнести к концу зимы 2011 года, когда он стал «епископов печь, как блины» - знаменитая фраза Митрополита Виталия (Устинова), сказанная по иному поводу и в другое время, но вполне подходящая к случаю. Как и с предыдущими «епископами», повторялась одна и та же картина: никто не знает этих лиц, они становятся епископами, а значит, будут иметь церковно-духовную власть над прихожанами и священниками.

Кремлевская клика ответила, как ей полагалось: летом 2011 года Высший Арбитражный Суд РФ подтвердил законность возвращения храмов в Суздале Московской патриархии. Складывалась абсурдная ситуация: в Синоде РПАЦ восемь или десять архиереев, у которых на всех приходится, быть может, с дюжину приходов. Приходы рассыпаны по всей 1/6 земли, да еще в Америке. И на всех насчитывается, быть может, двести прихожан.

Кончина Валентина Русанцова подвела логический итог его деятельности. Он ушел, не оставив после себя ничего. Такова судьба абсолютного большинства тех, кто служил кремлевскому сатанинскому режиму, кто пытался с ним играть и пытался забыть о подписке, которую давал, что будет выполнять все его требования и инструкции.

Уже сейчас, до того, как бренные останки Валентина Русанцова упокоились в земле, зашевелились всевозможные «осколки», начиная с неиссякаемого Григория Лурье, поддержанного сверх-катакомбно-засекреченным «Пасечником» и кончая Пашковским из РПЦЗ имени Пашковского, и МП РПЦ. Нам, зарубежникам, нужно быть очень внимательными в отношении того, кто же примет возглавление РПАЦ, как поведет этот человек дело, сможет ли он избавиться от дурного наследия, оставленного Русанцовым, и использовать ту часть доброго наследия, что продолжает жить в плененном русском народе – его веру в нашего Бога Иисуса Христа.

Юрий Ларников,
Член РПК.
Аннаполис, Мерилэнд

| | |

User:	(Anonymous)
Date:	2012-01-20 05:42 (UTC)
Subject:	(no subject)

Покойному со братией из РПАЦ выпало претерпеть весь арсенал "увещеваний" от институции, до пор сих именуемой Русской ПЦ МП, урождённой в качестве спецслужбы павшего режима. Написано: претерпевший же всё до конца, спасётся...
Взирая на явленное истории местечковое и фракционное (сектантское) православие, копирующее политические и мирские брани, разделяющее людей, а, также участие в сём российской власти, возникает вопрос: Россия, что с тобою сталось?

ИЗ ВЫСТУПЛЕНИЯ ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕННЕЙШЕГО ВАЛЕНТИНА, МИТРОПОЛИТА СУЗДАЛЬСКОГО И ВЛАДИМИРСКОГО, ПЕРВОИЕРАРХА РПАЦ, НА I “РОЖДЕСТВЕНСКИХ ВСТРЕЧАХ В СУЗДАЛЕ”

Открывая нашу встречу, позвольте мне немного рассказать о себе. Я родился на Кубани, в Краснодарском крае. После войны так случилось, что мой отец вернулся без рук и без ног -- инвалидом. Мать, узнав об этом, была очень потрясена и попала в больницу. Мне пришлось жить в детдоме. После детдома меня взяли православные катакомбные христиане. И вот до 1952 года я был у катакомбных “тихоновцев”.

Те не признавали МП по известным причинам, и я так воспитывался. Очень хотел быть монахом, священником. Когда приходил катакомбный священник, - а они всегда по ночам приходили и служили, - я у него спрашивал: “Когда же Вы меня пострижете в монахи?” - “В следующий раз”, - был ответ… Это “в следующий раз” повторялось и раз, и два, и пять, и десять, а потом мне это надоело, я пришел и говорю: “Батюшка, добрый вечер, я не буду задавать вопрос, видимо, в следующий раз Вы меня пострижете в монахи, а сейчас нет”. - “Правильно, -- говорит, -- детка”.

Я собрался и уехал в Грузию. В Грузии я служил в храмах, а потом вернулся домой, в Краснодарский край, к больной матери. Затем старцы, которые в то время еще были в Грузии, в горах, мне сказали: “Поезжай, иди в церковь служить”. Я оказался тогда у митрополита Бориса (Вика), Краснодарского и Кубанского. Я очень красиво читал, был прилежен, и меня взяли. Вскоре я оказался в мужском монастыре в Одессе -- там я был послушником, чтецом, трудился в трапезной, а потом меня взяли прислуживать патриарху Алексию (Симанскому). У него в Одессе была дача, где патриарх проводил каждый год по два-три месяца.

Однажды на эту дачу приехали архиереи из-за рубежа [архиереи Зарубежной Церкви], которых “мать-церковь” приглашала с распростертыми объятиями. В 1946 году, приехав в СССР, они очутились в лагерях, где и просидели до 1956 года. Вот, освободившись, они и приехали отдохнуть на дачу патриарха, где я с ними познакомился, после чего сразу уехал в Новосибирск. С этого момента, с 1956 года, я уже находился на службе в МП.

Будучи деятельным, везде стараясь жить для Церкви, ради Церкви, я стал самым молодым священником, самым молодым благочинным и получил множество наград... Уже будучи в Суздале, когда праздновалось Тысячелетие Крещения Руси, я был председателем оргкомитета Владимирской епархии.

Вопрос журналиста: Насколько я понимаю, Вы сначала закончили МДА?

Митр. Валентин: Да, закончил университет, семинарию, академию, кандидатскую защитил.

В начале 60-х мы познакомились с архимандритом Алексием (Ридигером), нынешним патриархом, -- мы с ним дружили лет 25. И он мне порекомендовал поехать в Суздаль. Он был управляющим делами МП, и вот, когда я в очередной раз у него был, он сказал: “Ты знаешь, приезжал Виллебрандс, католический кардинал, он был в Суздале, а там в очень плохом состоянии храм. Там 5 лет нет священника, обслуживает этот приход духовенство из владимирского собора, а город этот -- центр туризма. Пожалуйста, если можно, поезжай, может быть, ты что-то восстановишь”. Я приехал, посмотрел, было немножко страшновато… В 1973 году это было. С тех пор я здесь служу.

В конце 1980-х годов я впервые побывал в Германии и Америке с лекциями. Когда я вернулся из этой поездки, меня вызвал архиепископ Валентин (Мищук) и сказал: “Мне нужно, чтобы Вы написали отчет, где Вы были, с кем Вы были, какие вопросы были, где они работают, и прочее и прочее”. Я с этими требованиями уже сталкивался, потому что я был все-таки здесь ответственным по приему гостей в епархии, но здесь мне было легче - когда меня спрашивали, требовали какого-то отчета, “литературы” так называемой, то я всегда говорил: “Есть сопровождающие, пусть они смотрят, а мне некогда - я готовлю”, - и уходил от этого. А тут -- специальная поездка в Германию и в Америку...

Когда я отказался писать отчеты, мне начали угрожать: “Если Вы не напишите, мы Вас уберем, выгоним, испепелим”. Но я, имея “ангельский характер”, сразу же ответил: “Владыка, я не понимаю, где я нахожусь - в кабинете на приеме у архиепископа, ангела Церкви, или же в кабинете какого-то КГБ?” Он говорит: “Потом узнаете”. Долго мне не пришлось ждать. Меня сразу со всех должностей освободили, я остался только настоятелем храма. Но в конце концов меня освобождают и от настоятельства на этом приходе, хотя здесь я построил домик и две церкви отремонтировал, открыл заново. Меня перевели в Покров, и я повиновался, правда, очень расстроился и заболел, оказался в больнице. Однако против моего перевода встали верующие здесь -- они стали ездить во Владимир, даже в Москву приезжали, чтобы меня возвратить. Четыре месяца это продолжалось, но меня не возвратили.

Народ -- не только наши верующие, но и жители -- знал, что я здесь сделал. Зная меня, они выдвинули меня в депутаты, чтобы меня не трогали, не перевели. После четырех месяцев борьбы как-то само собой возникло такое предложение: я сказал, что я был когда-то у катакомбных христиан, что есть такая Церковь Зарубежная и что, может быть, нам следует обратиться туда и перейти под ее омофор.

Вопрос: А какой результат был выдвижения в депутаты? Вы победили?

Митрополит Валентин: Конечно, я набрал 90 процентов голосов. Я и сейчас еще являюсь депутатом горсовета Суздаля. Это второй срок -- с 1997 г. Первый был с 1990-го по 1994 гг. Вчера ко мне обратились с просьбой, чтобы я провел встречу с избирателями, отчитался за свою деятельность...

Так что, когда мы написали прошение о приеме в Зарубежную Церковь, нас приняли, - это был самый первый приход МП, который ушел из МП, поэтому здесь образовался российский центр Зарубежной Церкви. Через год меня вызвали в Америку, поговорили, пообщались, а вскоре пригласили в Бельгию -- и там посвятили в сан Епископа. Это было 10 февраля 1991 года.

Поначалу МП признала мой сан -- у меня есть даже письмо архиепископа Евлогия, который обращался ко мне как к “Епископу Зарубежной Церкви Валентину”. В прошлом году приезжали ко мне из Владимира настоятель собора и протодиакон, секретарь епархии -- в общем, 4 или 5 человек -- с просьбой, чтобы я опять возвратился в МП. Они гарантируют, что я буду епископом здесь, в Суздале, может быть, викарным. Я, естественно, им сказал: “Не понимаю, для чего вы приехали и зачем я вам нужен. Меня МП лишила сана. Я сейчас для вас просто Анатолий Петрович Русанцов - гражданин, житель Владимирщины, как и все. Нас здесь полтора миллиона, почему вы ко мне пришли?” -- “Мы хотим спасти Вашу душу”. - “Ну, пожалуйста, спасайте полтора миллиона, спасайте души этих людей - я ведь лишен сана”. И мне ответили: “Вы знаете, Вы ведь прекрасный историк, Вы знаете, что были соборы и лжесоборы, которые лишали сана, а потом возвращали. Вы не обращайте внимания, Вас опять восстановят в сане архимандрита, в сане епископа. Все будет, только Вы откажитесь от “раскола”.

То же самое повторилось не так давно, когда начались новые гонения на нашу Церковь. В одной газете секретарь Владимирской епархии выступил: “То, что пишут о Валентине, -- это не так страшно; самое главное -- если бы он возвратился к нам обратно, тогда все можно простить, все можно понять”. Это было написано в газете “Призыв” в прошлом году. “Но зачем я вам нужен? -- хочется спросить. -- Если я такой плохой, благодарите Бога, что я от вас ушел”.

Вопрос: Митрополит Кирилл Смоленский и Калининградский настаивает, что в 1989 г. Совет по делам религий лоббировал Ваше рукоположение во епископа.

Митрополит Валентин: Я не знаю всех подводных течений, но я точно знаю, что в то время ни один архиерей, и даже патриарх, не могли поспорить с Советом по делам религий. И если бы, действительно, было такое предложение от Совета по делам религий, то они никогда бы не отказали. Противостояния не было. Это еще сейчас, может быть, а тогда - нет. Я почему-то в это не верю.

Помню, что когда меня в 1989 году вызывали на суд, на Священный синод, там были архиереи, был патриарх Пимен, но он уже в таком состоянии находился, что только улыбался, говорил: “Как Вы живете? Ну, Бог благословит, спасайтесь”. Он даже не понимал, зачем его, бедного, посадили за стол. Вместо патриарха и синода меня судил Филарет Денисенко. Обращаясь ко мне, он говорил: “Вы, отец архимандрит, уже в таком возрасте, неужели Вы не боитесь греха? Вы не боитесь, что Вы не сегодня-завтра умрете? Как Вы предстанете перед Богом?” Затем вмешался Кирилл: “Вы оставьте, бросьте этих неформалов - переезжайте в Покров, и все будет хорошо у Вас”. А я ответил: “Я не могу, они четыре месяца в лютые морозы за меня ходатайствовали, как я могу плюнуть людям в душу?” Кирилл говорит: “Батенька мой, какая душа? О чем Вы говорите? Вы всю этику христианскую перевернули с ног на голову”. Ну, тут у меня “ангельский характер” сыграл, я повернулся, сказав: “Владыка, если Вам как архиерею неизвестно, что такое душа, то о чем мы будем говорить?” Другие члены синода говорят: “Отец архимандрит, все будет хорошо - покайтесь, принесите покаяние, поезжайте в Покров и все будет хорошо”. В конце концов, Кирилл говорит: “Вы напишите отказ от этих старушек, своих верующих, и сделайте как Котляров (нынешний митрополит Санкт-Петербургский) -- он был в Краснодаре, он подписал все и, смотрите, сейчас идет на повышение” (...).