Биография Д.Н. Мамина-Сибиряка (презентация)

, ) и ряда других известных сказок, в том числе всеми любымой .

Сказки Мамин-Сибиряк

Cказки

Алёнушкины сказки

Биография Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович

Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович (1852 - 1912) - известный русский писатель, беллетрист-этнограф, прозаик, драматург и сказочник.

Мамин-Сибиряк (настоящая фамилия Мамин) родился 6 ноября 1852 года в Висимо-Шайтанском заводском поселке Верхотурского уезда Пермской губернии, в 140 км от Нижнего Тагила. Этот поселок, находившийся в глубине Уральских гор, был основан еще Петром I, а богатый купец Демидов построил здесь завод, изготовлявший железо. Отцом будущего писателя был заводской священник Наркис Матвеевич Мамин (1827-1878). В семье было четверо детей. Жили скромно: отец получал маленькое жалованье, немногим больше заводского рабочего. Много лет он бесплатно учил детей в заводской школе. «Без работы я не видал ни отца, ни матери. Их день всегда был полон трудом», — вспоминал Дмитрий Наркисович.

С 1860 по 1864 год Мамин-Сибиряк учился в Висимской поселковой начальной школе для детей рабочих, помещавшейся в большой избе. Когда мальчику исполнилось 12 лет, отец отвез его и старшего брата Николая в Екатеринбург и отдал их в духовное училище. Правда, дикие бурсацкие нравы так подействовали на впечатлительного ребенка, что он заболел, и отец забрал его из училища. С большой радостью вернулся Мамин-Сибиряк домой и в течение двух лет чувствовал себя совершенно счастливым: чтение чередовалось со скитаниями по горам, ночевками в лесу и домах приисковых рабочих. Быстро пролетели два года. У отца не было средств отдать сына в гимназию, и его снова отвезли в ту же бурсу.

Получил домашнее образование, затем учился в Висимской школе для детей рабочих, позднее в Екатеринбургском духовном училище (1866-1868) и в Пермской духовной семинарии (1868-1872).
К пребыванию здесь относятся его первые творческие попытки.

Весной 1871 г. Мамин перебирается в Петербург и поступает в медико-хирургическую академию на ветеринарное отделение, а затем переходит на медицинское. В 1874 г. Мамин выдержал экзамен в университет и, пробыв около двух лет на естественном факультете.

Начал печататься в 1875.
Зачатки таланта, хорошее знакомство с природой и жизнью края замечаются и в этом произведении.
В них уже явно намечается авторский стиль: стремление к изображению природы и её влияния на человека, чуткость к переменам, совершающимся вокруг.

В 1876 г. Мамин-Сибиряк перешел на юридический, но и здесь курса не кончил. На юридическом факультете он проучился около года. Чрезмерная работа, плохое питание, отсутствие отдыха надломили молодой организм. У него началась чахотка (туберкулез). К тому же, из-за материальных трудностей и болезни отца, Мамин-Сибиряк не смог сделать взнос платы за учение и вскоре был исключен из университета. Весной 1877 года писатель уехал из Петербурга. Всем сердцем потянулся юноша на Урал. Там вылечился он от болезни и нашел силы для новых трудов.

Оказавшись в родных местах, Мамин-Сибиряк собирает материал для нового романа из уральской жизни. Поездки по Уралу и Приуралью расширили и углубили его знание народной жизни. Но новый роман, задуманный еще в Петербурге, пришлось отложить. Заболел и в январе 1878 года умер отец. Дмитрий остался единственным кормильцем большой семьи. В поисках работы, а также чтобы дать образование братьям и сестре семья в апреле 1878 года переезжает в Екатеринбург. Но и в большом промышленном городе недоучившему студенту устроиться на службу не удалось. Дмитрий стал давать уроки отстающим гимназистам. Утомительная работа оплачивалась плохо, но учитель из Мамина вышел хороший, и скоро он приобрел славу лучшего репетитора в городе. Не оставил он на новом месте и литературной работы; когда не хватало времени днем, писал по ночам. Несмотря на денежные затруднения, он выписывал из Петербурга книги.

В Екатеринбурге проходят 14 лет жизни писателя (1877-1891). Он женится на Марии Якимовне Алексеевой, которая стала не только женой и другом, но также и прекрасным советчиком по литературным вопросам. В эти годы он совершает много поездок по Уралу, изучает литературу по истории, экономике, этнографии Урала, погружается в народную жизнь, общается с «простецами», имеющими огромный жизненный опыт, и даже избирается гласным Екатеринбургской городской Думы. Два продолжительных выезда в столицу (1881-1882, 1885-1886) упрочили литературные связи писателя: он знакомится с Короленко, Златовратским, Гольцевым и другими. В эти годы пишет и печатает много небольших рассказов, очерков.

Но в 1890 году Мамин-Сибиряк разводится с первой женой, а в январе 1891 года женится на талантливой артистке Екатеринбургского драматического театра Марии Морицовне Абрамовой и переезжает с ней в Петербург, где проходит последний этап его жизни. Здесь он скоро сблизился с литераторами-народниками — Н. Михайловским, Г. Успенским и другими, а позднее, на рубеже веков, и с крупнейшими писателями нового поколения — А. Чеховым, А. Куприным, М. Горьким, И. Буниным, высоко оценившим его труды. Через год (22 марта 1892 года) трепетно любимая жена Мария Морицевна Абрамова умирает, оставив больную дочь Аленушку на руках отца, потрясенного этой смертью.

К детской литературе Мамин-Сибиряк относился очень серьезно. Он называл детскую книжку «живой нитью», которая выводит ребенка из детской комнаты и соединяет с широким миром жизни. Обращаясь к писателям, своим современникам, Мамин-Сибиряк призывал их правдиво рассказывать детям о жизни и труде народа. Он часто говорил, что только честная и искренняя книга приносит пользу: «Детская книга — это весенний солнечный луч, который заставляет пробуждаться дремлющие силы детской души и вызывает рост брошенных на эту благодатную почву семян».

Детские произведения очень разнообразны и предназначены для детей разного возраста. Младшие ребята хорошо знают «Аленушкины сказки». В них весело живут и разговаривают звери, птицы, рыбы, насекомые, растения и игрушки. Например: Комар Комарович — длинный нос, Мохнатый Миша — короткий хвост, Храбрый Заяц — длинные уши — косые глаза — короткий хвост, Воробей Воробеич и Ерш Ершович. Рассказывая о веселых приключениях зверей и игрушек, автор умело соединяет увлекательное содержание с полезными сведениями, малыши учатся наблюдать жизнь, у них развиваются чувства товарищества и дружбы, скромности и трудолюбия. Произведения Мамина-Сибиряка для детей старшего возраста рассказывают о жизни и труде рабочих и крестьян Урала и Сибири, о судьбе детей, работающих на заводах, промыслах и шахтах, о юных путешественниках по живописным склонам Уральских гор. Широкий и разнообразный мир, жизнь человека и природы раскрываются юным читателям в этих произведениях. Высокую оценку читателей получил рассказ Мамина-Сибиряка «Емеля-охотник», отмеченный в 1884 году международной премией.

Классикой мировой литературы для детей стали многие произведения Мамина-Сибиряка, открывающие высокую простоту, благородную естественность чувств и любовь к жизни их автора, одухотворяющего поэтическим мастерством домашних животных, птиц, цветов, насекомых (сб. рассказов Детские тени, 1894; хрестоматийные рассказы Емеля-охотник, 1884; Зимовье на Студеной, 1892; Серая Шейка, 1893; Аленушкины сказки, 1894-1896).

Последние годы жизни писатель тяжело болел. 26 октября 1912 года в Петербурге отмечалось сорокалетие его творческой деятельности, но Мамин уже плохо воспринимал пришедших поздравить его — через неделю, 15 ноября 1912 года, он скончался. Многие газеты поместили некрологи. Большевистская газета «Правда» посвятила Мамину-Сибиряку специальную статью, в которой отмечала большое революционное значение его произведений: «Умер яркий, талантливый, сердечный писатель, под пером которого оживали страницы прошлого Урала, целая эпоха шествия капитала, хищного, алчного, не знавшего удержу ни в чем». «Правда»высоко оценила заслуги писателя и в детской литературе: «Его влекла чистая душа ребенка, и в этой области он дал целый ряд прекрасных очерков и рассказов».

Д.Н. Мамин-Сибиряк был похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры; через два года рядом похоронили скоропостижно скончавшуюся дочь писателя «Аленушку» — Елену Дмитриевну Мамину (1892-1914). В 1915 году на могиле установили гранитный памятник с бронзовым барельефом. А в 1956 году прах и памятник писателя, его дочери и супруги, М.М. Абрамовой, были перенесены на Литераторские мостки Волковского кладбища. На могильном памятнике Мамина-Сибиряка высечены слова: «Жить тысячью жизней, страдать и радоваться тысячью сердец — вот где настоящая жизнь и настоящее счастье».

Изучение рассказов и сказок Дмитрия Мамина-Сибиряка входило в обязательную школьную программу, а портрет висел в каждом кабинете литературы наряду с другими классиками. Произведения писателя читались легко и с удовольствием, поскольку отличались красочностью описаний и реализмом, хотя Дмитрий Наркисович щедро использовал народные сказания и легенды. Еще , с которым прозаик водил знакомство, отзывался о коллеге:

«У Мамина все слова настоящие, да он и сам ими говорит и других не знает».

Детство и юность

Дмитрий, родившийся в ноябре 1852 года, – сын священника Наркиса Матвеевича Мамина и дочери дьякона Анны Семеновны Степановой. По некоторым данным, в семье росли еще младшие сестра Елизавета, братья Владимир и Николай. В отдельных источниках указывается, что старшим ребенком был Николай, ведь родился он на два года раньше.

Отец писателя служил в Никольском храме в поселке Висим, недалеко от современного Нижнего Тагила, состоял в Уральском обществе любителей естествознания. Мать бесплатно преподавала в местной церковноприходской школе. О детстве у Дмитрия сохранились только положительные воспоминания, чего не сказать о зрелых годах биографии. Он писал, что не мог припомнить ни одного печального момента, родители никогда не наказывали и ни в чем не упрекали.

Дмитрий ходил в школу для детей рабочих Висимо-Шайтанского железоделательного завода, принадлежащего представителю известной династии промышленников Акинфию Демидову. В 12 лет по настоянию Наркиса, желавшего, чтобы сын пошел по его стопам, Дима поступил в духовное училище в Екатеринбурге. Однако суровые нравы учебного заведения так повлияли на без того слабого мальчика, что тот заболел. Отец привез наследника домой, и в течение двух лет Мамин-Сибиряк наслаждался домашним покоем, чтением книг, прогулками.

Затем Дмитрий был вынужден вернуться в училище, оттуда он перешел в Пермскую духовную семинарию. Жить приходилось впроголодь. Церковное образование, по воспоминаниям Мамина-Сибиряка, не давало пищи для ума. Единственный плюс - там будущий писатель вошел в кружок передовых семинаристов, увлекавшихся идеями , и Николая Добролюбова.

Молодой человек метался в поисках собственного призвания. Он уехал в Санкт-Петербург, поступил на ветеринарный факультет медицинской академии, позднее перевелся на общехирургический. Следующей ступенью образования стал Петербургский университет, отделение естественных наук, затем – юридический факультет.

При этом Дмитрий подрабатывал репетиторством и умудрялся помогать деньгами брату Владимиру, когда тот учился в Московском университете и Демидовском лицее. Впоследствии младший брат стал известным адвокатом и политическим деятелем. Сам прозаик так ни один вуз и не окончил.

Университет Мамину-Сибиряку пришлось оставить по причине болезни – писатель всю жизнь боролся с туберкулезом. Дмитрий вернулся в Нижнюю Салду к родителям. После смерти отца, случившейся в 1878 году, на его плечи легли заботы по содержанию семьи. Тяжелое финансовое положение вынудило Маминых переехать в Екатеринбург, где единственный кормилец надеялся найти работу.

Однако ожидания не оправдались. Дмитрий много писал, испробовал жанры повестей, новелл, очерков. Забрасывал издательства своими сочинениями, но везде встречал равнодушие и отказ. Спасительным для семейства стало знакомство Дмитрия с первой женой и первые публикации – в 1881 году московские «Русские ведомости» напечатали очерки о родине писателя «От Урала до Москвы», подписанные Д. Сибиряк. Так псевдоним присоединился к фамилии Мамин.

Литература

Первая проба пера у Дмитрия Наркисовича пришлась на период учебы в семинарии. Творчество писателя, воспевавшего красоты, историю, людей Урала, долго не признавалось в столичных кругах. Мамин-Сибиряк слыл талантливым провинциалом.

Только после выхода романа «Горное гнездо» о стихийных силах, меняющих привычный уклад жизни, об авторе заговорили, а на гонорар Дмитрий купил в Екатеринбурге дом для матери и сестры. Добавили успеха рассказы «В худых душах», «Старатели», «В камнях».

Логическим продолжением стал роман «На улице», в котором писатель рассказал о развитии капитализма, сопровождающемся ломкой прежних идеалов и поисками новых в среде петербургской интеллигенции.

В Санкт-Петербурге опубликованы сочинения «Братья Гордеевы» и «Хлеб». Роман «Золото» описывал колорит сибирской природы, быта старателей, особенности человеческой натуры, которая проявляется во всем своем многообразии под влиянием презренного металла. О том, что не каждый проходит испытание богатством, рассказывало произведение «Дикое счастье».

В 1896 году вышли отдельной книгой «Алёнушкины сказки», символ оптимизма и веры в добро. Писатель говорил, что будь его воля, сочинял бы только для детей, поскольку это наивысшее счастье. Рассказы «Емеля-охотник» и «Зимовье на Студеной» отмечены премиями. «Сказка про храброго зайца» несет мораль: вера в собственные силы и поддержка близких помогут горы свернуть.

Помимо развития детского восприятия и расширения кругозора, работы Мамина-Сибиряка преследовали нравственную цель, с тем чтобы читатель задумался о судьбе героев.

Роман «Приваловские миллионы» - жемчужина творчества Дмитрия. Последующие произведения, по оценке литературоведов, так и не приблизились к этой книге по глубине и художественной силе повествования. А русские революционеры по достоинству оценили попытку автора пробудить совесть у богачей и обратить внимание на положение простого рабочего люда.

Личная жизнь

С первой женой Марией Якимовной Алексеевой писатель познакомился в 1877 году на пикнике. Женщина была замужем и растила 3 детей. Ее отец занимал высокую должность на предприятиях Демидовых. Год спустя Мария ушла от мужа и перебралась в Екатеринбург.

Пара стала жить гражданским браком, а вскоре в губернский город Дмитрий перевез собственную семью. В лице Алексеевой мужчина обрел не только личное счастье, но и умного, надежного советчика в творческих вопросах и редактора произведений.

Однако в 1890 году союз распался. Дмитрий сошелся с дочерью местного фотографа Марией Морицевной Гейнрих. И эта возлюбленная также была несвободна, но с мужем, петербургским актером Абрамовым, не жила. Напоследок Мамин-Сибиряк посвятил первой жене роман «Три конца» и уехал с Гейнрих в Петербург.

Развода девушка, которая, к слову, была почти в 2 раза моложе писателя, так и не получила. Счастье Дмитрия продлилось немногим более года – в 1892 году Абрамова умерла, спустя день после рождения их дочери. Малышку назвали Еленой, а отец ласково звал ее Алёнушкой.

Интересный факт: младшая сестра Марии, Елизавета, вторая жена писателя Александра Куприна. Его первая супруга Мария Карловна выросла в семье директора Петербургской консерватории Карла Давыдова. Вдова музыканта впоследствии приютила у себя 10-летнюю Лизу и Лену, пока писатель решал вопросы удочерения.

За ребенка, юридически незаконнорожденного, Дмитрию пришлось «повоевать», чтобы дать ему свою фамилию. Высочайшее на то разрешение дал только министр юстиции Николай Муравьев. Кроме того, у девочки выявился недуг, прозванный в народе «пляской святого Витта». А смерть любимой подкосила мужчину, он впал в депрессию, начал пить, появились мысли о суициде.

Привело в чувство осознание, что Леночку надо поставить на ноги. Дочери Мамин-Сибиряк посвятил цикл «Алёнушкины сказки», проникнутый пониманием детского характера и, по признанию писателя, написанный самой любовью. Знаменитая «Серая шейка» - практически олицетворение маленькой больной девочки, ставшей центром вселенной для автора.

В 1900 году сын священника, наконец-то, заключил брак по всем законам, поведя под венец няню Елены – Ольгу Францевну Гувале. Гувернантка занялась образованием приемной дочери. Девушка хорошо рисовала, играла на рояле, писала стихи, изучала иностранные языки и философию. В 22 года Елена умерла от туберкулеза, перед этим успев посетить родину отца и составить завещание, по которому недвижимое имущество передавалось Екатеринбургу. В доме Маминых девушка просила создать музей.

Cмерть

Последние годы жизни Мамина-Сибиряка протекали сложно. Писатель, который, казалось, только вчера обрел славу неподражаемого реалиста, прозябал в бедности. В 1911 году Дмитрий перенес инсульт, после которого его частично парализовало. Год спустя опять проявился плеврит. Все это вкупе и стало причиной смерти певца Урала, как называли Мамина-Сибиряка земляки, в ноябре 1912 года.

Дмитрия Наркисовича похоронили на Никольском кладбище в Александро-Невской лавре. В 1914 рядом появилась могила Елены Маминой. В 1956-м прах писателя, Марии Абрамовой и их дочери перезахоронен на Волковском кладбище, в некрополе деятелей культуры и науки «Литераторские мостки».

Библиография

«Тайны зеленого леса»
«Приваловские миллионы»
«На Шихане»
«Башка»
«Алёнушкины сказки»
«Горное гнездо»
«На улице»
«Три конца»
«Золото»
«Переводчица на приисках»
«Уральские рассказы»
«Детские тени»
«Именинник»
«Малиновые горы»
«По новому пути»

Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович

(06.11.1852-15.11.1912)

Судьба Мамина - Сибиряка

Наверно, нет такого человека на Урале, кто не слышал бы имени Мамина – Сибиряка, не прочитал хотя бы одной его книги.

Но это имя за годы после революции было покрыто таким толстым слоем «хрестоматийного глянца», что многие не знают ни настоящей судьбы писателя, ни многих его книг. О своей жизни Дмитрий Наркисович писал сам («Автобиографическая записка», «Из далекого прошлого»...). И о нем писались книги, но писались давно. И, к сожалению, нет ни одной новой, достойной его книги.

В последние годы, особенно в связи со 150 – летием (2002 год) писателя, стали открываться неизвестные стороны биографии Мамина – Сибиряка, появились новые для нас его фотографии, стали печататься ранее неопубликованные его произведения.

О жизни и творчестве Мамина – Сибиряка.

Стоит произнести «Дмитрий Наркисович Мамин – Сибиряк», как перед глазами встает известная фотография, где он выглядит довольным жизнью, солидным человеком, в богатой шубе, в каракулевой папахе. По воспоминаниям друзей, он был среднего роста, но крепкого телосложения, обаятельный, с красивыми черными глазами, с неизменной трубкой. Несмотря на вспыльчивость, он был душой компании, общительным, добрым человеком, прекрасным рассказчиком. При этом не терпел несправедливости, был прямым, цельным человеком, не умел лгать и притворяться. Но старался не выдавать своего горя, когда оно с ним приключилось. Как всякого хорошего человека, «его любили старики, дети, и не боялись животные». Он был так заметен, что сам художник Илья Репин писал с него одного из запорожцев для своей знаменитой картины.

Жизнь Мамина – Сибиряка была очень трудной, благополучными были только раннее детство да пятнадцать месяцев счастливого брака. Его можно считать очень невезучим человеком. Не было литературного успеха, которого он заслуживал. Далеко не все печаталось. В конце жизни он писал издателям, что его сочинений «наберется на 100 томов, а издано только 36». Очень сложной была его семейная жизнь.

Детство, юность

Дмитрий Наркисович Мамин родился 6 ноября 1852 года в поселке Висим (Висимо – Шайтанский завод, принадлежавший Демидовым), в 40 километрах от Нижнего Тагила, что на границе Европы и Азии. Отец будущего писателя – потомственный священник. Семья большая (четверо детей), дружная, трудовая («без работы я не видел ни отца, ни матери»), читающая (в семье была своя библиотека, выписывали из Петербурга журналы, книги. Мать любила читать детям вслух. Любимой книгой Дмитрия в детстве была «Детские годы Багрова – внука» (Аксаков). Митя с детства «мечтал сделаться писателем».

Жили небогато. Отец часто говорил: «Сыт, одет, в тепле – остальное прихоть». Он много времени отдавал своим и чужим детям, бесплатно учил поселковых ребятишек.

Но пришла пора мальчикам учиться всерьез. Денег на гимназию для сыновей у Наркиса Мамина не было. Дмитрия и его старшего брата увезли в Екатеринбургское духовное училище (бесплатное), где когда –то учился их отец. Это было тяжелое время для Мити. Он считал годы в «бурсе» потерянными и даже вредными: голод, холод, унижения: «...училище не дало ничего моему уму, не прочитал ни одной книги... и не приобрел никаких знаний» (Позже это же училище заканчивал Павел Петрович Бажов). После духовного училища был прямой путь в Пермскую духовную семинарию. Там у Дмитрия Мамина началась первая литературная работа. Но ему было «тесно» в семинарии, он стал студентом – медиком в Петербурге. Учиться ему было крайне трудно, отец не мог ему посылать денег. Он часто голодал, был плохо одет. Дмитрий зарабатывал себе на хлеб тем, что писал в газеты. А тут еще и тяжелая болезнь - туберкулез. Пришлось бросить учебу и вернуться домой, на Урал (1878 год), но уже в город Нижняя Салда, куда переехала его семья. Но скоро умирает отец. Все заботы о семье берет на себя Дмитрий.

Певец Урала.

Дмитрию Наркисовичу пришлось очень много работать, давать уроки: «Я три года по 12 часов в день бродил по частным урокам». Он писал статьи, занимался самообразованием. Переехал в Екатеринбург. Писал книги. В них Урал и его люди. Он исходил много дорог по Уралу, сплавлялся по уральским рекам, познакомился со многими интересными людьми, изучал архивы, занимался археологическими раскопками. Он знал историю Урала, экономику, природу, народные сказания и легенды. «Урал! Урал! Тело каменно, сердце пламенно» Это было его любимое выражение. Он очень любил Урал, писал брату: «Родина – наша вторая мать, а такая Родина, как Урал, тем паче...». И сам был типичным уральцем. Чехов о нем написал: «Там, на Урале, должно быть все такие, сколько бы их ни толкли в ступе, а они все – зерно, а не мука...»

Свои первые журналистские работы он подписывал Д.Сибиряк. В те времена все, что находилось за Уральским хребтом, называлось Сибирью. Романы он стал подписывать двойной фамилией Мамин – Сибиряк. Сейчас он назвал бы себя Маминым – Уральцем.

Далеко не сразу его признали. Он 9 лет посылал в разные редакции свои рассказы, романы и получал отказ. И только потом, когда были напечатаны его романы, он стал известным на Урале писателем. О его романах можно вести отдельный серьезный разговор. «Приваловские миллионы», «Горное гнездо», «Золото». (Некоторые из них были экранизированы, превратились в пьесы). Романы потребовали от Мамина –Сибиряка огромного труда, приходилось много раз переписывать, самому редактировать. Он был талантлив во многих литературных жанрах: романах, повестях, рассказах, сказках, легендах, очерках. Его произведения самобытны. О языке его произведений Чехов писал: « У Мамина все слова настоящие, да он и сам ими говорит и других не знает».

Не случайно его называют «певцом Урала». Мамин – Сибиряк «открыл» миру Урал со всеми его богатствами и историей.

Мы должны быть благодарны писателю и за страницы, посвященные нашему Южному Уралу.

Мамин – Сибиряк и Южный Урал

Дмитрий Наркисович мечтал побывать в наших местах, пока еще не построена железная дорога, которая изменит жизнь на Южном Урале. Летом 1886 года его мечта исполнилась. Он проехал на лошадях из Екатеринбурга через Касли, Кыштым, Златоуст, Миасс... Он тогда впервые так полно увидел горы и озера, города и заводы, бедные башкирские деревни Южного Урала. Мамин – Сибиряк оставил в своих путевых заметках не только восторженное описание природы, городов, народного быта, но и как опытный экономист рассказал о промышленности, сельском хозяйстве, добыче золота, проблемах коренного населения. «По Зауралью» (так он назвал наш край) - это 70 страниц ярких впечатлений от путешествия Дмитрия Наркисовича по нашим дорогам. (Кстати, мог ли тогда Мамин – Сибиряк предположить, что скоро строить железную дорогу в этих местах будет инженер и писатель Гарин - Михайловский, который станет одним из самых близких его друзей?)

Но очень обидно, что многие годы эти очень интересные для нас путевые заметки были почти недоступны читателям. Они были опубликованы в 1887 году в Екатеринбурге. А позже только в альманахе «Южный Урал» в 1952 году (№ 8 – 9).

Невозможно не привести хотя бы несколько строчек из путевых заметок:

«... Вообще Урал считается золотым дном, но Зауралье – это само золото. Представьте себе такую картину: с одной стороны проходит могучий горный кряж со своими неистощимыми рудными богатствами, лесами и целой сетью бойких горных речек, сейчас за ним открывается богатейшая черноземная полоса, усеянная сотнями красивейших и кишащих рыбою озер, а дальше стелется волнистой линией настоящая степь с ее ковылем, солончаками и киргизскими стойбищами.

Если была бы задана специальная задача, чтобы придумать наилучшие условия для человеческого существования, то и тогда трудно было бы изобрести более счастливую комбинацию, за исключением разве того, что этот благословенный уголок только не соединен с открытым морем или большой судоходной рекой, хотя счастье таких слишком открытых мест еще сомнительный вопрос»...

Жаль, в Челябинске не нашлось издателя, который издал бы «По Зауралью» отдельной книжкой!

Зато был очень популярен у нас его рассказ «Ночевка» (1891), в котором он говорит об одной неудачной ночевке в Челябинске, когда город показался ему грязным, серым, злым, когда ему не давали спать клопы, лай собак. Рассказ полон острой иронии. Его печатали часто потому, что он был прекрасной иллюстрацией того, как изменился Челябинск за годы советской власти.

У Мамина – Сибиряка был и очерк «Мертвое озеро» (об Увильдах). Мертвым писатель его назвал потому, что тогда на его берегах не было никаких поселений. И этот очерк во время советской власти не публиковался. Только сейчас мы можем прочитать все, что написал Мамин – Сибиряк о Южном Урале.

Жизнь писателя на переломе

Дмитрий Наркисович приближался к своему сорокалетию. Пришло сравнительное благополучие. Гонорары от издания романов дали ему возможность купить дом в центре Екатеринбурга для матери и сестры. Он женат (гражданский брак) на Марии Алексеевой, которая оставила ради него мужа и троих детей. Она старше его, известная общественная деятельница, помощница в писательской работе

Казалось бы, есть все для счастливой жизни. Но у Дмитрия Наркисовича начался духовный разлад. Его творчество не замечала столичная критика, мало откликов от читателей. Мамин – Сибиряк пишет другу: «... Я подарил им целый край с людьми, природой и всеми богатствами, а они даже не смотрят на мой подарок».

Мучило недовольство собой. Не очень удачной была женитьба. Не было детей. Казалось, жизнь кончается. Дмитрий Наркисович начал пить.

Но к новому театральному сезону (1890) из Петербурга приехала красивая молодая актриса Мария Морицевна Гейнрих (отец у нее был венгром), по мужу и сцене – Абрамова. Они не могли не познакомиться, т.к. Мария привезла Мамину – Сибиряку подарок от Короленко (его портрет). Они полюбили друг друга. Ей 25 лет, ему 39 –й год. Дмитрий Наркисович помолодел, как будто переродился. Но все складывалось не просто. Его мучил долг перед женой. Муж Марии не давал развода. Семья Мамина – Сибиряка и друзья были против этого союза. В городе пошли сплетни, пересуды. Актрисе не давали работать, не было жизни и писателю. Влюбленным ничего не оставалось, как бежать в Петербург. 21 марта 1891 года они уехали, больше Мамин – Сибиряк уже не жил на Урале.

Но счастье молодой семьи было недолгим. Мария родила дочку и на следующий день (21 марта 1892 года) умерла. Дмитрий Наркисович чуть не покончил с собой от горя, плакал по ночам, ходил молиться в Исаакиевский собор, пытался залить горе водкой. Из письма к матери: «... счастье промелькнуло яркой кометой, оставив тяжелый и горький осадок... Грустно, тяжело, одиноко. На руках осталась наша девочка, Елена – все мое счастье». Из писем к сестре: «У меня одна мысль о Марусе и я, вероятно, сойду на ней с ума... Хожу гулять, чтобы громко разговаривать с Марусей».

Жизнь Мамина – Сибиряка стала совсем другой. Надо еще сказать, что Дмитрий Наркисович взял на себя заботу о больном отце Марии Морицевны и ее младшей сестре Елизавете. Судьба Елизаветы Морицевны тоже очень оказалась непростой. Повзрослев, она вышла замуж за Куприна, вернулась с ним из – за границы в 1937 году в СССР, через год похоронила здесь мужа. А через пять лет во время блокады Ленинграда покончила с собой «от голода, холода, тоски и бессмысленности существования» (так потом о ней написали).

«Аленушкины сказки»

Елена – Аленушка родилась больным ребенком (детский паралич). Врачи говорили – «не жилец». Но отец, друзья отца, няня - воспитательница – «тетя Оля» (Ольга Францевна Гувале позже стала женой Мамина – Сибиряка. Это был брак по взаимному уважению) вытащили Аленушку с «того света». Пока Аленушка была маленькой, отец днями, ночами сидел у ее кроватки. Недаром ее называли «отецкой дочерью». Можно сказать, что Мамин – Сибиряк совершил подвиг отцовства. Скорее – он совершил два подвига: нашел в себе силы выжить, писать. И не дал пропасть ребенку.

Когда девочка начала понимать, отец стал ей рассказывать сказки, сначала те, что знал, потом начал сочинять свои сказки, по совету друзей стал их записывать, собирать. У Аленушки была хорошая память, поэтому писателю – отцу нельзя было повторяться в сказках.

В 1896 году «Аленушкины сказки» вышли отдельным изданием. Мамин – Сибиряк писал: «... Издание очень милое. Это моя любимая книга – ее писала сама любовь, и поэтому она переживет все остальное». Эти слова оказались пророческими. Его «Аленушкины сказки» ежегодно издаются, переводятся на разные языки. О них много написано, их связывают с фольклорными традициями, уменьем писателя занимательно преподнести ребенку важные нравственные понятия, особенно чувство доброты. Не случайно язык «Аленушкиных сказок у современников назывался «Мамин слог». Куприн писал о них: «Эти сказки – стихотворения в прозе, художественнее тургеневских». Мамин – Сибиряк увековечил имя дочки в своих сказках.

Мамин – Сибиряк в эти годы пишет редактору: «Если бы я был богат, то посвятил бы себя именно детской литературе. Ведь это счастье – писать для детей».

Надо только представить, в каком душевном состоянии он писал сказки. Дело в том, что у Дмитрия Наркисовича не было прав на своего ребенка. Аленушка была «незаконной дочерью мещанки Абрамовой», а первый муж Марии Морицевны из мести не давал разрешения на удочерение. Мамин –Сибиряк доходил до отчаяния, собирался убить Абрамова. «Наконец – то я могу ее усыновить! Десять лет висел надо мною этот дамоклов меч! Сколько я за это время выстрадал!» «Ведь я живу только для Аленушки!» (из дневника).

«Счастье писать для детей»

Мамин – Сибиряк задолго до «Аленушкиных сказок» знал это счастье. Еще задолго до рождения Аленушки был написан первый рассказ – очерк для детей «Покорение Сибири», (а всего детских произведений у него около 150!). Он был связан со столичными журналами «Детское чтение», «Родник» и др. «Аленушкины сказки» были впервые напечатаны в «Детском чтении».

Все знают сказку «Серая шейка». Она вместе с «Аленушкиными сказками» вошла в сборник «Сказки русских писателей» (в серии «Библиотека мировой литературы для детей»). Когда сказка была написана, у нее был грустный конец, но позже Мамин – Сибиряк дописал главу о спасении Серой шейки. Сказку много раз издавали – и отдельно, и в сборниках. Много сказок до последних лет не были опубликованы. Теперь они возвращаются к читателям. Сейчас мы можем прочитать «Признание старого петербургского кота Васьки», написанного еще в 1903 году. и др.

Очень известны детские рассказы Мамина –Сибиряка: «Емеля – охотник», «Зимовье на Студеной», «Вертел», «Богач и Еремка». Некоторые из этих рассказов были высоко оценены еще при жизни писателя. «Емеля – охотник» был награжден Премией педагогического общества в Петербурге, а в 1884 году получил Международную премию. Рассказ «Зимовье на Студеной» был удостоен в Петербурге Золотой медали. И сейчас эти рассказы входят в круг лучшей детской литературы. В них такое знание детской психологии, истории, быта, природы, такой чудный язык, что и сейчас они издаются и переводятся на разные языки.

Дмитрий Наркисович мечтал написать детям книги, связанные с историей. Из письма матери: «Хочу написать русскую историю в форме путешествия». Но первые же очерки были запрещены цензурой за «дух свободы». Работы так и не вышли.

Легенды в творчестве Мамина – Сибиряка

Они знакомы нашим читателям меньше. У писателя был давний интерес к народным легендам, особенно к тем, что созданы коренным населением Урала и Зауралья: башкирским, татарским. Раньше часть коренного населения называлась киргизами (они упоминаются в легендах Мамина – Сибиряка). В 1889 году он писал в общество Российской словесности: «...Мне бы хотелось заняться собиранием песен, сказок, поверий и других произведений народного творчества», просил дать ему на это разрешение. Разрешение «Открытый лист») было дано Мамину – Сибиряку. У него были большие планы.

Он хотел написать историческую трагедию про хана Кучума, но не успел. Он написал только пять легенд. Они вышли отдельной книгой в 1898 году, которая позже не переиздавалась. Часть легенд входила в собрания сочинений Мамина –Сибиряка, самая известная из которых «Ак – Бозат». В легендах сильные, яркие герои, их любовь к свободе, просто любовь. Легенда «Майя» явно автобиографична, в ней ранняя смерть героини, оставившей маленького ребенка, бесконечное горе главного героя, очень любившего жену, да и созвучие имен – Майя, Мария. Это его, личная песнь о горькой любви, о тоске по умершей любимой.

Легенды кажутся народными, но Мамин – Сибиряк взял у народа только язык, обороты речи. Хочется верить, что и легенды Мамина – Сибиряка будут доступны читателям и детям, и взрослым.

Святочные рассказы и сказки Мамина Сибиряка

Сын священника, человек верующий – Мамин – Сибиряк писал и для взрослых и для детей святочные, рождественские рассказы и сказки. После 1917 года их, естественно, не печатали, т.к. эти произведения невозможно было увязать с именем писателя – демократа, со временем борьбы с религией. Теперь они стали публиковаться. В святочных рассказах и сказках Мамин –Сибиряк проповедует идеи мира и согласия между людьми разных национальностей, разных социальных слоев, людей разного возраста. Они написаны с юмором, оптимизмом.

Последний период жизни Мамина – Сибиряка

Последние годы у Дмитрия Наркисовича были особенно трудными. Он много болел сам. Он очень боялся за судьбу дочери. Он хоронил самых близких друзей: Чехова, Глеба Успенского, Станюковича, Гарина – Михайловского. Его почти перестали печатать. 21 марта (роковой день для Мамина – Сибиряка) 1910 года умирает его мать. Это была для него огромная потеря. В 1911 году его «разбил» паралич. Незадолго до своего ухода он писал другу: «...вот и конец скоро... Жалеть мне в литературе нечего, она всегда для меня была мачехой... Ну, и черт с ней, тем более, что для меня лично она переплетена была с горькой нуждой, о какой не говорят даже самым близким друзьям».

Но приближался его юбилей: 60 лет со дня рождения и 40 лет писательской работы. О нем вспомнили, пришли поздравить. А Мамин – Сибиряк был в таком состоянии, что уже ничего не слышал. В свои 60 лет он казался дряхлым стариком с потухшими глазами. Юбилей был похож на панихиду. Говорили хорошие слова: «Гордость русской литературы», «Художник слова»... Подарили роскошный альбом с поздравлениями и пожеланиями. В этом альбоме были слова и о его работах для детей: «Вы открыли свою душу нашим детям. Вы поняли и полюбили их, а они поняли и полюбили Вас...»

Но было уже слишком поздно. Дмитрий Наркисович умер через шесть дней (ноябрь 1912 года), а после его смерти еще шли телеграммы с поздравлениями.

В столичной печати не заметили ухода Мамина – Сибиряка. Только в Екатеринбурге друзья и почитатели его таланта собрались на траурный вечер. Похоронили Мамина –Сибиряка рядом с женой в Александро – Невской Лавре в Петербурге.

Судьба Аленушки

На протяжении многих лет ребята читали «Аленушкины сказки», но ни они, ни их родители не знали о судьбе самой Аленушки (Елены Маминой).

Из – за болезни она не могла учиться в школе. Ее учили дома. Дмитрий Наркисович очень много внимания уделял развитию девочки, маленькой сам делал игрушки, подросла - возил ее в музеи, учил рисовать. Он ведь и сам был хорошим художником. Много ей читал. Аленушка рисовала, писала стихи, брала уроки музыки. Мамин – Сибиряк мечтал поехать в родные места и показать дочери Урал. Но врачи запрещали Аленушке далекие поездки.

Елена пережила отца на два года. После его смерти она настояла на поездке в Екатеринбург. Посмотрела на город, окрестности, познакомилась с родными. В своем завещании она написала, чтобы дом ее отца после смерти последнего владельца стал бы музеем, «который настоятельно прошу устроить в этом городе и, по возможности, в завещанном доме или доме, который на его месте будет построен».

В центре Екатеринбурга есть замечательный «Литературный квартал», куда входит сохранившийся дом Мамина - Сибиряка (Пушкинская 27). Там - обстановка с тех давних времен, книги, фотографии, рисунки писателя и тот самый огромный красивый юбилейный альбом.

Аленушка умерла в 22 года от скоротечной чахотки осенью 1914 года, когда шла первая мировая война. Погибли все ее архивы, стихи, рисунки, часть работ ее отца. Похоронили Аленушку рядом с отцом и матерью. Через год всем троим установили памятник. На нем высечены слова Мамина – Сибиряка: «Жить тысячью жизней, страдать и радоваться тысячью сердец – вот где настоящая жизнь и настоящее счастье».

В 1956-м году прах семьи Маминых был перенесен на Волково кладбище Петербурга.

Память о Д.Н.Мамине – Сибиряке жива. Живы его книги. Кроме Дома – музея в Екатеринбурге (этому городу завещал свои рукописи Мамин – Сибиряк), создан Дом – музей писателя на его родине в Висиме. В Челябинске есть улица его имени, библиотека.

В Екатеринбурге к 150 - летию писателя впервые начало выходить полное 20 - томное собрание сочинений Мамина –Сибиряка.

Ассоциация писателей Урала учредила в 2002 году Всероссийскую литературную премию имени Мамина – Сибиряка. Лауреатами этой премии стали и наши писатели – южноуральцы: Рустам Валеев, Николай Година, Римма Дышаленкова, Сергей Борисов, Кирилл Шишов.

Когда хоронили Мамина – Сибиряка, поэт А.Коринфский прочитал над могилой стихотворение, которое заканчивалось так:

«Но верю я: в грядущих поколеньях

Ты будешь жить, уральский самоцвет!».

Это очень созвучно словам Антона Чехова: «Мамин принадлежит к тем писателям, которых по – настоящему начинают читать и ценить после их смерти». После смерти писателя прошло почти сто лет. Книги его не устарели. Для нас – уральцев они особенно ценны. Они есть во всех библиотеках. Мы и наши дети, наши внуки должны быть с ними знакомы.

О жизни и творчестве Д.Н. Мамина-Сибиряка

Мамин-Сибиряк Д.Н. В воспоминаниях современников. - Свердловск: Свердл. кн. изд-во, 1962. - 361 с.

Удинцев Б.Д., Боголюбов К. Певец Урала. Д.Н. Мамин-Сибиряк. - Свердловск,1969. - 116 с.

Китайник М.Г. Отец и дочь: Очерк в письмах // Мамин-Сибиряк Д.Н. Зеленые горы. - М.: Мол.гвардия, 1982. - С. 332-365.

Капитонова Н.А. «Ее писала сама любовь…» // Челяб. рабочий. - 1996. - 6 ноября. - С. 6.

Шеваров Д. «Наступили какие-то короткие времена…»: (К 145-летию Д.Н.Мамина-Сибиряка) // Первое сентября. - 1997. - 6 ноября. - С. 8

Казюлькина И.С. (при участии Е.П.Чудиновой) Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович // Писатели нашего детства. 100 имен: Биограф.словарь в 3 частях. Ч.2. - М.: Либерея, 1999. - С. 295-298.

Агарева Е. «Ведь это счастье писать для детей» // Дошк.восп. - 2000. - №1. - С. 79-81.

Подтяжкин Э. Сказки для Елены // Южно-Урал.панорама. - 2001. - 27 окт. - С. 44.

х х х

Буячева О.Ю. Излюбленный человек: Лит.вечер, посвящ. Д.Н.Мамину-Сибиряку // Читаем, учимся, играем.-2002.-Вып.3.-С.70-74.

Гайворонская Т.А. Сказки вечерних сумерек: / Лит.спектакль к 150-летию Д.Н. Мамина-Сибиряка // Читаем, учимся, играем.-2002.-Вып.3.-С.66-69.

Д.Н. Мамин-Сибиряк

По Зауралью

Путевые заметки

Отрывки из альманаха «Южный Урал» (1952.-№8-9.-С.17-87).

«…Вообще Урал считается золотым дном, но Зауралье – это само золото. Представьте себе такую картину: с одной стороны проходит могучий горный кряж со своими неистощимыми рудными богатствами, лесами и целой сетью бойких горных речек, сейчас за ним открывается богатейшая черноземная полоса, усеянная сотнями красивейших и кишащих рыбой озер, а дальше уже стелется волнистой линией настоящая степь с ее ковылем, солончаками и киргизскими стойбищами.

«…Особенно хорош вид на оз. Большие Касли, на Вишневые горы и на далекую панораму Каслинского завода от оз.Кисегача. Это настоящая уральская Швейцария. И можно только удивляться, как на сравнительно небольшом пространстве собрана такая масса всяческой благодати. В ближайших лавдах на глаза у нас выплыло несколько утиных выводков, тут же по мокрому песку берегового прибоя хлопотливо бегали белые чайки. К самому заводу дорога идет верст десять все время по берегу озера. Красиво белеют заводские церкви, пестреют разные постройки, и этот вид не теряет вблизи, как иногда случается с красивыми ландшафтами. Скоро наш экипаж катился по широкой каслинской улице, мимо таких хороших и так плотно поставленных домиков, - мне еще не случалось видеть такого наружного довольства, потому что в самых богатых местах оно сосредотачивается только около рынка и церквей…» (с.35).

«…К самому Кыштымскому заводу дорога подходит великолепным бором. Заводская церковь видна еще через озеро. Этот завод считается самым красивым на Урале, даже красивее Каслей, но, по-нашему, это не справедливо: оба завода хороши по-своему. Кыштым расположен совсем в горах, но ему недостает воды сравнительно с Каслями – Иртяш остается позади, а в заводе только один пруд, на который после озер и смотреть не хочется. Затем в Кыштыме вы уже не встретите каслинского довольства и ключом бьющей жизни – строенья валятся, много пустующих домов и вообще водворяется мерзость запустения. Когда-то Кыштым славился как бойкое место, но теперь все ушло в Касли…» (с.43).

«…Скоро показался уголок последнего громадного горного озера Увильды, которое в длину имеет 25 верст и в ширину 20. Глубина достигает 25 сажен. Замечательно то, что в Увильдах вода совершенно прозрачная, и можно отчетливо рассмотреть каждый камушек на глубине нескольких сажен. Как рассказывают, это самое красивое из горных озер: со всех сторон лес, много островов и т.д. Мы могли видеть только небольшой заливчик, в который впадает горная речка Черемшанка, но и здесь открывается глазу прелестная панорама – весь берег точно заткан густой осокой и лавдами, а синяя вода выглядывает из своей зеленой рамы самыми причудливыми узорами. В широких окнах спокойно кормились утиные выводки, которых я насчитал до десятка…» (с.47-48).

«…Итак, мы ехали и любовались. Чем дальше – тем лучше. Быстрый Мияс разливался все шире, принимая в себя бойкие горные речонки: березовые рощи сменялись сосняком, Ильменские горы шли синеватыми увалами слева, а справа высился Южный Урал. И в этой благословенной долине почти нет жилья, - пусто и свободно все кругом, и кроме хищнически срубленных старых сосен ничто не говорило о присутствии человека.

Вон и башкырь пошла… - ткнул «учитель» кнутиком на сиротливо торчавшие в открытом поле избенки. – Дворцы!

Это была первая настоящая башкирская деревушка на нашем пути. Стояло всего избушек пять-шесть и каких избушек: покосившихся, без крыш, с одним окошком и без всяких хозяйственных пристроек. Срубы сделаны неумело, конопатка тоже и кругом ничего живого: ни скотины, ни курицы. Чем-то таким мертвым пахнуло от этого захудалого башкирского жилья, а в двух шагах отличный строевой лес, тут же под носом богатейшие поемные луга и башкирский чернозем. Едем по деревне – пусто, как на кладбище…» (с.54-55).

«…Озеро Тургояк было последним на нашем пути. Оно залегло в горах и по открытому берегу рассыпало свои домки больше село того же имени. Издали картина очень красивая, но вблизи она теряет свою прелесть, как почти все русские живописные местности, - избы вытянулись в грязную широкую улицу, и хоть бы один садик или кустик. Да и горы здесь смотрят очень сурово своими серовато-синими тонами, что показывает на высокое положение над уровнем моря. В Тургояке есть каменная церковь, мельница и, кажется, больше никаких достопримечательностей..» (с.57).

«…Насколько действительно велики рыбные богатства, лучшим доказательством служит такой пример: озера Кыштымской дачи приносят больше дохода, чем самые заводы, считающиеся одними из лучших на Урале, хотя рыбопромышленность ведется самым хищническим образом, и о каких-нибудь приемах писцекультуры не бывало даже помину. Можно сказать с уверенностью, что каслинскими рыбопромышленниками сделано было решительно все, чтобы извести рыбу в озерах, но самые героические усилия оказались напрасными: рыба плодится с изумительной быстротой и вызывает для своего истребления новых гениальных предпринимателей…» (с.60).

«…Но вот дамба кончается, и на повороте открывается третий вид на Златоуст: впереди заводская плотина, под ней целый ряд фабрик, около собора хорошенькая площадь, прямо - большой управительский дом, который так и глядит хозяином, а дальше правильными рядами вытянулись чистенькие домики, упираясь в гору, которая на заднем плане делает крутой поворот. Впереди тоже гора с часовенкой наверху. Вид очень и очень хороший, хотя сразу и нельзя окинуть глазом все – такой точки вы не найдете, потому что сдвинувшиеся около пруда две горы разделяют поле зрения.

На плотине, где устроен деревянный помост, выдававшийся на сваях в пруд, сидит и гуляет «чистая публика» - несколько дамских шляп, две горноинженерских фуражки и даже какой-то военный мундир. Настоящий город, одним словом, и все «форменно» как говорит наш возница…» (с.66-67).

«…Общее впечатление от этого городка самое мирное и хорошее. Получается что-то среднее между заводом и городом, но все это в маленьких размерах, сколько нужно для 20 тысяч населения. Мне лично больше всего нравится бойкая горная р.Ай и обступившие ее горы: Косатур, Мис, Паленая, Татарка и т.д. В глубине тяжелыми синими массами поднимается Таганай разделяющийся на три ветви – малый, средний и большой. Мы долго гуляли по берегу р.Ая, где за фабрикой вытянулась такая красивая набережная с такими уютными, прелестными домиками. Мимо нас два раза проскакала кавалькада – две амазонки и несколько наездников. С г.Косатур спускалось стадо коров; животные лепились по горной извилистой тропке, как козявки. Тихо и мирно все, не слышно разухабистой песни или пьяного крика, как это бывает по вечерам в настоящих городах…» (с.68).

«…Но Златоуст отличается не только отсутствием трактиров – в нем нет также и ни одного средне-учебного заведения: ни гимназии, ни прогимназии, а только одно уездное училище и то, кажется, открыто недавно. Вас это удивляет: целый город и одно уездное училище. Прибавьте к этому еще то, что это единственный город в России, который существует как бы между небом и землей: у него нет своей земли. Секрет этой музыки заключается в том, что Златоуст преобразован в уездный город в 1865 г. из казенного горного завода, и горное ведомство до сих пор ни за что не желает поступиться своими правами, связанными с землей. Город остается без земельного надела…» (с.73).

«…Подъезжая к Миясскому заводу, чувствуешь, что спускаешься вниз, в равнину, которая отсюда стелется необозримым ковром, вплоть до настоящих Сибирских хребтов.

Миясский завод залег по р.Миясу в широкой долине, и по своему наружному виду решительно ничего замечательного не представляет, кроме разве одной реки, этой глубокой и бойкой горной красавицы, полной еще дикой свежести. Кругом оголенная холмистая равнина, горы остаются на западе, составляя довольно картинный фон, повитый синевато-фиолетовой дымкой. Заводские постройки как везде по заводам: прямые, широкие улицы, кучка хороших домов в центре, церковь и т.д. Есть пруд и какое-то фабричное строение. Но интерес миясской жизни сосредотачивается около длинного каменного здания с вывеской: «Главная контора миясских золотых промыслов». Сам по себе Миясский завод на Урале может считаться одним из главных золотых гнезд, за ним уже следуют Екатеринбург и Кушва...» (с.79).

«…От Миясского завода дорога пошла уже волнистой равниной, где на десятки верст не видно было ни одного деревца. Урал остался синеватой глыбой далеко позади, и чем дальше вперед мы подвигались, тем он поднимался выше, точно стены и бастионы какой-то гигантской крепости…» (с.86).

Н. А. Капитонова

6 ноября (25 октября) 1852 года родился Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк (настоящая фамилия – Мамин) – великий русский прозаик и драматург.

Нет такого человека в России, кто не слышал бы имени Мамина-Сибиряка и не прочитал хотя бы одной его книги.

В послереволюционные годы это имя было покрыто таким толстым слоем «хрестоматийного глянца», что многие не знают ни настоящей судьбы знаменитого писателя, ни многих его произведений. Стоит произнести «Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк», как перед глазами встает известная фотография, где он выглядит довольным жизнью, солидным человеком, в богатой шубе, в каракулевой папахе.

Д.Н. Мамин-Сибиряк

По воспоминаниям друзей, писатель был среднего роста, но крепкого телосложения, обаятельный, с красивыми черными глазами, с неизменной трубкой. Несмотря на вспыльчивость, он отличался добротой и общительностью, слыл прекрасным рассказчиком, часто являлся душой компании. При этом не терпел несправедливости, был прямым, цельным человеком, не умел лгать и притворяться. Как всякого хорошего человека, «его любили старики, дети и не боялись животные». Колоритная фигура Мамина-Сибиряка была так заметна, что сам Илья Репин писал с него одного из запорожцев для своей знаменитой картины.

Однако личная судьба Мамина-Сибиряка складывалась трудно и несчастливо. Благополучными можно назвать только раннее детство да пятнадцать месяцев счастливого брака. Не лёгок был и творческий путь знаменитого писателя. В конце жизни он писал издателям, что его сочинений «наберется на 100 томов, а издано только 36». Не было литературного успеха, которого он заслуживал, а семейная драма русского прозаика и вовсе напоминает собой сюжет мексиканского сериала…

Детство и юность

Дмитрий Наркисович Мамин родился в поселке Висим (Висимо-Шайтанский завод, принадлежавший Демидовым), в 40 километрах от Нижнего Тагила, что на границе Европы и Азии. Отец будущего писателя - потомственный священник. Семья большая (четверо детей), дружная, трудовая («без работы я не видел ни отца, ни матери»), читающая. В семье была большая библиотека: выписывали из Петербурга журналы, книги. Мать любила читать детям вслух. Любимой книгой Дмитрия в детстве была «Детские годы Багрова-внука» (Аксаков).

О своем раннем детстве и о родителях писатель говорил: «Не было ни одного горького воспоминания, ни одного детского упрека». Сохранились сотни удивительных писем Дмитрия Наркисовича к родителям, где он пишет «Мама» и «Папа» всегда с большой буквы. Но пришла пора учиться всерьез, а денег на гимназию у небогатого священника Мамина не было. Дмитрия и его старшего брата Николая увезли в Екатеринбургское духовное училище (бурсу), где когда-то учился их отец. Это было тяжелое время для Мити. Он считал годы в бурсе потерянными и даже вредными: «...училище не дало ничего моему уму, не прочитал ни одной книги... и не приобрел никаких знаний». (Позже это же училище заканчивал и Павел Петрович Бажов).

После духовного училища сыну священника был прямой путь в Пермскую духовную семинарию. Там у Дмитрия Мамина началась первая литературная работа. Но ему было «тесно» в семинарии, и курса будущий писатель не окончил. В 1872 году Мамин поступил на ветеринарное отделение Петербургской медико-хирургической академии. В 1876 году, не окончив академии, перешёл на юридический факультет Санкт-Петербургского университета. Учиться ему было крайне трудно, отец не мог посылать денег. Студент часто голодал, был плохо одет. Дмитрий зарабатывал себе на хлеб тем, что писал в газеты. А тут еще и тяжелая болезнь - туберкулез. Пришлось бросить учебу и вернуться домой на Урал (1878 год), но уже в город Нижняя Салда, куда переехала его семья. Скоро умирает отец. Все заботы о семье берет на себя Дмитрий.

Певец Урала

Свои первые журналистские работы будущий «классик» подписывал Д. Сибиряк. В те времена всё, что находилось за Уральским хребтом, называлось Сибирью. Романы он стал подписывать двойной фамилией Мамин-Сибиряк. Сейчас он назвал бы себя Маминым-Уральцем.

Признание пришло к писателю далеко не сразу. 9 лет он посылал в разные редакции свои произведения и всегда получал отказ. Лишь в 1881-1882 годах в московской газете «Русские ведомости» была напечатана серия очерков Д. Сибиряка «от Урала до Москвы». Талантливого провинциала заметили не издатели, а журналисты-радикалы. В петербургском подцензурном журнале «Дело» вышел ряд его очерков об Уральской земле, а впоследствии печатался и наиболее известный роман «Приваловские миллионы». Впрочем, для серьёзного писателя печататься в «Деле» 80-ых годов не представляло большой чести: журнал доживал свои последние дни и брал любой материал, допущенный цензурой (вплоть до бульварных романов). Произведения Мамина-Сибиряка заслуживали большего. Однако эта публикация позволила талантливому писателю наконец «достучаться» до столичных издательств и стать известным не только на Урале, но и в европейской части великой страны.

Мамин-Сибиряк открыл миру Урал со всеми его богатствами и историей. О его романах нужно вести отдельный и серьезный разговор, который не впишется в рамки данного очерка. Романы потребовали от Мамина-Сибиряка огромного труда. Помощников и секретарей у писателя не было: приходилось много раз самому переписывать и редактировать рукописи, делать вставки, выполнять техническую обработку текстов. Мамин-Сибиряк отличался огромной работоспособностью как писатель и был талантлив во многих литературных жанрах: романах, повестях, рассказах, сказках, легендах, очерках. Жемчужины его творчества – «Приваловские миллионы», «Горное гнездо», «Золото», «Три конца» – внесли огромный вклад в развитие русской литературы и русского литературного языка.

О языке этих произведений Чехов писал: «У Мамина все слова настоящие, да он и сам ими говорит и других не знает».

Жизнь на переломе

Дмитрий Наркисович приближался к своему сорокалетию. Пришло сравнительное благополучие. Гонорары от издания романов дали ему возможность купить дом в центре Екатеринбурга для матери и сестры. Он женился гражданским браком на Марии Алексеевой, которая оставила ради него мужа и троих детей. Она была старше его, известная общественная деятельница, помощница в писательской работе.

Казалось бы, есть всё, чтобы жить спокойной, счастливой жизнью, но у Дмитрия Наркисовича начался кризис «среднего возраста», за которым последовал полный духовный разлад. Его творчество не замечала столичная критика. Для читающей публики он по-прежнему оставался мало кому известным «талантливым провинциалом». Самобытность творчества уральского «самородка» не находила должного понимания у читателей. В 1889 году Мамин-Сибиряк пишет в одном из писем другу:

«... Я подарил им целый край с людьми, природой и всеми богатствами, а они даже не смотрят на мой подарок».

Но к новому театральному сезону 1890 года из Петербурга приехала красивая молодая актриса Мария Морицевна Гейнрих (по мужу и сцене - Абрамова). Они не могли не познакомиться: Мария привезла Мамину-Сибиряку подарок от Короленко (его портрет). Они полюбили друг друга. Ей 25 лет, ему почти 40. Всё складывалось не просто. Писателя мучил долг перед женой. Муж не давал Марии развода. Семья Мамина-Сибиряка и друзья были против этого союза. В городе пошли сплетни, пересуды. Актрисе не давали работать, не было жизни и писателю. Влюбленным ничего не оставалось, как бежать в Петербург.

20 марта 1892 года Мария родила дочку, но сама умерла на следующий день после тяжёлых родов. Дмитрий Наркисович чуть не покончил с собой. От пережитого потрясения он плакал по ночам, ходил молиться в Исаакиевский собор, пытался залить горе водкой. Из писем к сестре: «У меня одна мысль о Марусе...Хожу гулять, чтобы громко разговаривать с Марусей». Из письма к матери: «... счастье промелькнуло яркой кометой, оставив тяжелый и горький осадок... Грустно, тяжело, одиноко. На руках осталась наша девочка, Елена - все мое счастье».

«Алёнушкины сказки»

Елена-Аленушка родилась больным ребенком (детский церебральный паралич). Врачи говорили - «не жилец». Но отец, друзья отца, няня-воспитательница - «тётя Оля» (Ольга Францевна Гувале позже стала женой Мамина-Сибиряка) вытащили Алёнушку с того света. Пока Алёнушка была маленькой, отец днями и ночами сидел у её кроватки. Недаром её называли «отецкой дочерью». Можно сказать, что Мамин-Сибиряк совершил подвиг отцовства. Скорее он совершил три подвига: нашел в себе силы выжить, не дал пропасть ребенку и снова начал писать.

Отец рассказывал девочке сказки. Сначала он рассказывал те, что знал, потом, когда они закончились, начал сочинять свои. По совету друзей Мамин-Сибиряк стал их записывать и собирать. Алёнушка, как и все дети, обладала хорошей памятью, поэтому писателю-отцу нельзя было повторяться.

В 1896 году «Алёнушкины сказки» вышли отдельным изданием. Мамин-Сибиряк писал: «...Издание очень милое. Это моя любимая книга - её писала сама любовь, и поэтому она переживет все остальное». Эти слова оказались пророческими. Его «Алёнушкины сказки» ежегодно переиздаются, переводятся на разные языки. О них много написано, их связывают с фольклорными традициями, умением писателя занимательно преподнести ребёнку важные нравственные понятия, особенно чувство доброты. Не случайно язык «Алёнушкиных сказок» у современников назывался «Мамин слог». Куприн писал о них: «Эти сказки - стихотворения в прозе, художественнее тургеневских».

Мамин-Сибиряк в эти годы пишет редактору: «Если бы я был богат, то посвятил бы себя именно детской литературе. Ведь это счастье - писать для детей».

Мамин-Сибиряк с дочерью

Надо только представить, в каком душевном состоянии он писал эти сказки! Дело в том, что у Дмитрия Наркисовича не было никаких прав на своего ребёнка. Алёнушка считалась «незаконнорожденной дочерью мещанки Абрамовой», а первый муж Марии Морицевны из мести не давал разрешения на её удочерение. Мамин-Сибиряк доходил до отчаяния, собирался даже убить Абрамова. Только через десять лет, благодаря усилиям жены писателя - Ольги Францевны - разрешение было получено.

«Счастье писать для детей»

Мамин-Сибиряк задолго до «Алёнушкиных сказок» знал это счастье. Ещё в Екатеринбурге был написан первый рассказ-очерк для детей «Покорение Сибири» (а всего детских произведений у него около 150!). Писатель посылал свои рассказы в столичные журналы «Детское чтение», «Родник» и другие.

Все знают сказку «Серая шейка». Она вместе с «Алёнушкиными сказками» вошла в сборник «Сказки русских писателей» (в серии «Библиотека мировой литературы для детей»). Когда сказка была написана, у неё был грустный конец, но позже Мамин-Сибиряк дописал главу о спасении Серой шейки. Сказку много раз издавали - и отдельно, и в сборниках. Много сказок до последних лет не были опубликованы. Теперь они возвращаются к читателям. Сейчас мы можем прочитать «Признание старого петербургского кота Васьки», написанное ещё в 1903 году, и другие.

С раннего детства известны всем рассказы Д. Н. Мамина-Сибиряка: «Емеля-охотник», «Зимовье на Студёной», «Вертел», «Богач и Еремка». Некоторые из этих рассказов были высоко оценены еще при жизни писателя. «Емеля-охотник» был награжден Премией педагогического общества в Петербурге, а в 1884 году получил Международную премию. Рассказ «Зимовье на Студёной» был удостоен в Золотой медали Санкт-Петербургского комитета грамотности (1892).

Легенды в творчестве Maмина-Сибиряка

У писателя был давний интерес к народным легендам, особенно к созданным коренным населением Урала и Зауралья: башкирами, татарами. Раньше часть коренного населения называлась кыргызами (они упоминаются в легендах Мамина-Сибиряка). В 1889 году он писал в общество Российской словесности: «Мне бы хотелось заняться собиранием песен, сказок, поверий и других произведений народного творчества», просил дать ему на это разрешение. Разрешение - «Открытый лист» - было выдано Мамину-Сибиряку.

Он хотел написать историческую трагедию про хана Кучума, но не успел. Написал только пять легенд. Они вышли отдельной книгой в 1898 году, которая позже не переиздавалась. Часть легенд входила в собрания сочинений Мамина-Сибиряка, самая известная из которых «Ак-Бозат» . В легендах сильные, яркие герои, их любовь к свободе, просто любовь. Легенда «Майя» явно автобиографична, в ней ранняя смерть героини, оставившей маленького ребенка, бесконечное горе главного героя, очень любившего жену, да и созвучие имен - Майя, Мария. Это личная песнь о горькой любви, о тоске по умершей любимой.

Святочные рассказы и сказки Мамина-Сибиряка

Сын священника, человек верующий, Мамин-Сибиряк писал и для взрослых, и для детей святочные, рождественские рассказы и сказки. После 1917 года их, естественно, не печатали. Во времена борьбы с религией эти произведения невозможно было увязать с именем писателя-демократа. Теперь они стали публиковаться. В святочных рассказах и сказках Мамин-Сибиряк проповедует идеи мира и согласия между людьми разных национальностей, разных социальных слоев, разного возраста. Они написаны с юмором, оптимизмом.

Последний период жизни

Последние годы писателя были особенно трудными. Он много болел сам и очень переживал за судьбу дочери. Похоронил самых близких друзей: Чехова, Глеба Успенского, Станюковича, Гарина-Михайловского. Его почти перестали печатать. 21 марта (роковой день для Мамина-Сибиряка) 1910 года умирает его мать. Это была для него огромная потеря. В 1911 году писателя разбил паралич.

Незадолго до смерти он писал другу: «...Вот и конец скоро… Жалеть мне в литературе нечего она всегда для меня была мачехой... Ну, и черт с ней, тем более, что меня лично она переплетена была с горькой нуждой, о какой не говорят даже самым близким друзьям».

Приближался юбилей писателя: 60 лет со дня рождения и 40 лет литературной работы. О нём вспомнили, пришли поздравить. А Мамин-Сибиряк был в таком состоянии, что уже ничего не слышал. В свои 60 лет он казался дряхлым стариком с потухшими глазами. Юбилей был похож на панихиду. Говорили хорошие слова: «гордость русской литературы», «художник слова»... Подарили роскошный альбом с поздравлениями и пожеланиями. В этом альбоме были слова и о его работах для детей: «Вы открыли свою душу нашим детям. Вы поняли и полюбили их, а они поняли и полюбили Вас...»

Но «признание» пришло слишком поздно: Дмитрии Наркисович умер через шесть дней (ноябрь 1912 года). После его смерти ещё шли и шли телеграммы с поздравлениями к юбилею. В столичной печати не заметили ухода Мамина-Сибиряка. Только в Екатеринбурге друзья и почитатели его таланта собрались на траурный вечер. Похоронили Мамина-Сибиряка рядом с женой на кладбище Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге.

Судьба Алёнушки

Елена пережила отца на два года. После его смерти она настояла на поездке в Екатеринбург. Посмотрела на город, окрестности, познакомилась с родными. В своём завещании Елена Мамина написала, чтобы дом её отца после смерти последнего владельца стал музеем, «который настоятельно прошу устроить в этом городе и, по возможности, в завещанном доме или доме, который на его месте будет построен».

Её завещание было исполнено: в центре Екатеринбурга есть замечательный Литературный квартал, куда входит сохранившийся Дом Мамина-Сибиряка (ул.Пушкинская, 27) со всей обстановкой тех лет, книгами, фотографиями, рисунками и рукописями писателя.

Алёнушка умерла в 22 года от скоротечной чахотки осенью 1914 года, когда шла Первая мировая война. Погибли все её архивы, стихи, рисунки, часть работ отца. Похоронили Алёнушку рядом с родителями. Через год всем троим был установлен памятник. На нём высечены слова Мамина-Сибиряка: «Жить тысячью жизней, страдать и радоваться тысячью сердец - вот где настоящая жизнь и настоящее счастье».

Елена Широкова

по материалам статьи: Капитонова, Н. А. Мамин-Сибиряк Д. Н. // Литературное краеведение: Челябинская область / Н.А. Капитонова. - Челябинск: АБРИС, 2008. - С. 18-29.

В последнее время сайт сайт всё чаще отзываается на один и тот же поисковый запрос: «Почему герой сказки Д.Н. Мамина-Сибиряка «Ак-Бозат» покинул свою жену?»

Частота и пугающая регулярность этого запроса сперва удивила нас, затем - озадачила: «Неужели лишь эта глобальная проблема сегодня волнует молодое поколение всего постсоветского пространства?» - подумалось нам.

Оказалось, что этот неразрешимый вопрос мучает лишь жертв нынешней системы среднего образования – школьников и студентов, которым вместо чтения русской литературы сегодня предлагаются готовые ответы на простые вопросы, как в избирательном бюллетене («да», «да», «нет», «да» - нужное зачеркнуть!). Несовершенство ЕГЭ усугубляется абсолютной уверенностью учащихся в том, что во «всемирной паутине» легко можно найти решение всех неразрешимых задач, какие когда-либо ставило перед собой человечество.

Мы не будем разбивать в пух и прах эту завидную уверенность, ибо надежда умирает последней. Мы ответим на этот вопрос, не используя «слишком много буков», дабы ответ смог «асилить» каждый представитель «поколения пепси», т.е. - в духе теста ЕГЭ.

Вопрос: «Почему герой сказки Д.Н. Мамина-Сибиряка «Ак-Бозат» покинул свою жену?»
Варианты ответов:

Он полюбил женщину из соседского гарема;
Он воспылал страстью к кобыле по кличке Ак-Бозат (диагноз - зоофилия);
Жена плохо вела хозяйство, не прибиралась в кибитке и не умела доить кобылиц, а целыми днями сидела «вконтакте.ру».

Теперь попробуйте, дорогие мои, принципиально ничего не читающие пользователи, ткнуть пальцем в небо и выбрать правильный ответ. Сделать это мы бы рекомендовали и чиновникам от образования, которые сочиняют подобные тесты по русской литературе. Их единственная цель – превратить российских школьников в тупых, послушных баранов, способных без лишних размышлений и утомительного чтения выбрать уже предложенные кем-то варианты ответов.

Всем остальным учащимся мы посоветуем обратиться к первоисточнику и прочесть весьма достойный (не путать со словом «отстойный»!) литературный текст сказки русского писателя Д.Н. Мамина-Сибиряка. Чтение «Ак-Бозат» займет не более 10-15 минут, что в любом случае меньше времени, затраченного на поиск готового ответа в интернете.

Итак,

«Почему герой сказки Д.Н. Мамина-Сибиряка «Ак-Бозат» покинул свою жену?»
(мнение авторов сайта, знакомых с текстом «Ак-Бозат»)

Герой сказки Бухарбай, в прошлом очень состоятельный человек, по собственной вине потерял (прогулял, пропил, прокутил) всё свое состояние. Единственное, что он сумел сохранить – породистого жеребёнка по кличке Ак-Бозат (Звезда). Много лет Бухарбай растил жеребёнка, и кобыла Ак-Бозат стала главным делом его жизни: одновременно и памятью об отце и матери, и надеждой на собственное лучшее будущее, объектом самореализации.

Упорный труд приносит свои плоды: на Бухарбая обращает внимание дочь богатого человека, которая нравится и самому Бухарбаю. Однако в качестве калыма за дочь ее отец просит Ак-Бозат! Казалось бы, кобыла - вполне допустимая оплата семейного счастья с любящей женой.

Однако лошадь была похищена! И происходит это как раз в тот момент, когда Бухарбай «изменил» своему предназначению – согласился обменять Ак-Бозат на семейное счастье, домашний очаг и материальное благополучие. В результате жизнь без Ак-Бозат, без мечты, которой он один раз изменил и потерял навсегда - оказалась для него невыносимой. Поэтому герой покидает жену (!) и устремляется в путь к своей путеводной звезде - Ак-Бозат, обладание которой, как он понимает, и составляло истинный смысл его жизни.

(наст. фамилия - М а м и н)
06.11.1852, Висимо-Шайтанский завод, Верхотурский уезд, Пермская губерния - 15.11.1912, Петербург
русский писатель

Он был как обломок яшмы,
красивой, узорчатой яшмы,
занесённый далеко от родных гор.

С.Я.Елпатьевский

О Мамине-Сибиряке, особенно после его смерти, говорили много и многие. Кто с восхищением, кто с явным раздражением, а кто и с насмешкой. Этот человек давал повод для весьма разнообразных суждений.
Рослый, широкоплечий, с открытым лицом и «чу́дными, немного задумчивыми глазами» , он выделялся в любой толпе. А его «непринуждённая грация молодого, дрессированного на свободе медведя» только усиливала общее впечатление какой-то завораживающей дикой силы. Характер Мамина был под стать внешности. Такой же необузданный, вспыльчивый. Его резкие суждения, его полновесные остроты, его суровые оценки нередко задевали людей, рождая недоброжелателей. Но чаще Дмитрию Наркисовичу прощалось то, что не простилось бы кому-то другому. Так велико было обаяние этого большого, сильного, но в чём-то очень незащищённого и трогательного человека.
Его доброта и мягкость открывались не сразу и не всем. Хотя даже псевдоним, накрепко сросшийся с фамилией, - «Мамин-Сибиряк» - звучал как-то тепло, по-домашнему.
Строго говоря, псевдоним этот был не совсем точен. Старый деревянный дом заводского священника, где родился будущий писатель, находился на самой границе Европы и Азии. «Водораздел Уральских гор» проходил всего в 14 верстах. Там, на Урале, прошли детские и юношеские годы Дмитрия Наркисовича. Об Урале, о его необыкновенной природе и людях написаны лучшие его книги.
А как же Сибирь? Она лежала дальше на восток. И не она была излюбленной темой писателя и главным содержанием его произведений. По справедливости ему следовало бы выбрать другой псевдоним. Например, Мамин-Уральский или Мамин-Уралец. Да только звучание было бы уже не то.
Урал - тело каменно, сердце пламенно. Он оставался с Маминым всегда. Даже когда тот переехал в Петербург и стал вполне столичным жителем, или отправлялся с дочерью отдыхать на какой-нибудь модный курорт, никакие тамошние красоты и чудеса не радовали его. Всё казалось тусклым, лишённым яркости и цвета.
Почему же, стремясь всем сердцем на Урал, он почти половину жизни провёл вдалеке от него. Причина была. Грустная причина. Дочка Алёнушка родилась слабенькой, болезненной девочкой. Ещё во младенчестве лишилась матери. И вся забота о ней легла на плечи отца. Последние годы жизни Мамин всецело посвятил дочери. Врачи запрещали Алёнушке дальние путешествия, и Дмитрий Наркисович должен был смириться с этим. Но отняв у отца Урал, Алёнушка подарила ему нечто другое.
И не только ему. «Алёнушкины сказки» (1894-96) трогательны, поэтичны, щемяще прекрасны. Они написаны с такой самозабвенной любовью и нежностью, что до сих пор заставляют смеяться и плакать юных читателей, ровесников маленькой Алёнушки. А сам Мамин-Сибиряк признался однажды: «Это моя любимая книга, её писала сама любовь, и поэтому она переживёт всё остальное» .
По большому счёту так и случилось. Больше столетия прошло с момента появления сказок. И хотя до сих пор издаются «взрослые» романы и повести Мамина-Сибиряка, для большинства читателей он остаётся именно детским писателем, создателем дивных «Алёнушкиных сказок».

Ирина Казюлькина

ПРОИЗВЕДЕНИЯ Д.Н.МАМИНА-СИБИРЯКА

ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ: в 20 т. / Д. Н. Мамин-Сибиряк. - Екатеринбург: Банк культурной информации, 2002- .
Издание не закончено.

СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ: в 6 т. / Д. Н. Мамин-Сибиряк. - Москва: Художественная литература, 1980-1981.
В начале двадцатого века знаменитый издатель Маркс выпустил собрание сочинений Д.Н.Мамина-Сибиряка, включавшее около 250 (!) произведений. Причём в него не вошли рассказы и сказки для детей (примерно 150 названий) и около сотни работ, «затерянных» в различных периодических изданиях или ещё не опубликованных к тому времени (публицистика, очерки, газетные отчёты, научные статьи).
Данное собрание сочинений, хотя и не претендует на исчерпывающую полноту, достаточно разносторонне представляет творчество Д.Н.Мамина-Сибиряка. В него включены не только романы, принёсшие автору славу точнейшего бытописателя и этнографа Урала, но и многочисленные рассказы, очерки, статьи и, конечно, произведения для детей.

ИЗБРАННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ: в 2 т. / Д. Н. Мамин-Сибиряк. - Москва: Художественная литература, 1988.
Мамин-Сибиряк - уралец. Он был им и в жизни, и в творчестве. Любая страница его уральских рассказов и очерков хранит загадочное обаяние этого края, столь не похожего на другие. Временами кажется, что от этих страниц исходит смолистый аромат пихт и ельников, а реки Чусовая и Кама выкатывают на них свои тяжёлые волны.

АЛЁНУШКИНЫ СКАЗКИ / Д. Н. Мамин-Сибиряк; художник С. Набутовский. - Москва: Махаон, 2011. - 125 с. : ил. - (Для самых маленьких).
«Алёнушкины сказки» впервые были опубликованы в 1894-96 годах на страницах «Детского чтения», одного из лучших журналов того времени. Он издавался известнейшим московским педагогом Д.И.Тихомировым. Отдельным изданием сказки вышли в 1897 году и с тех пор переиздавались в России постоянно.

ГОРНОЕ ГНЕЗДО / Д. Н. Мамин-Сибиряк. - Москва: Астрель: АСТ; Владимир: ВКТ, 2011. - 416 с. : ил. - (Русская классика).
ЗОЛОТО / Дмитрий Мамин-Сибиряк. - Москва: АСТ: Астрель: Полиграфиздат, 2010. - 382 с. : ил. - (Русская классика).
ПРИВАЛОВСКИЕ МИЛЛИОНЫ / Д. Н. Мамин-Сибиряк. - Москва: Издательский Дом Мещерякова, 2007. - 480 с. : ил.
«Приваловские миллионы» (1883) и «Горное гнездо» (1984) - самые известные «взрослые» романы Дмитрия Мамина-Сибиряка. Им удалось перешагнуть через столетие, чтобы в начале уже нашего века опять стать поразительно и даже пугающе современными.

СЕРАЯ ШЕЙКА / Дмитрий Мамин-Сибиряк; художник Людмила Карпенко. - Москва: TriMag, 2008. - 31 с. : ил.
СЕРАЯ ШЕЙКА / Д. Н. Мамин-Сибиряк; [ил. В. Ермолаева]. - Москва: Издательский дом Мещерякова, 2009. - 32 с. : ил.
Бывают книги, которые, кажется, существовали всегда. Это - одна из них. Над историей маленькой уточки могли плакать так же искренне и самозабвенно в далёком прошлом, как, наверное, будут плакать и в столь же далёком будущем. Ведь в душе человека всегда найдётся место жалости и состраданию.

СКАЗКИ. ЛЕГЕНДЫ. РАССКАЗЫ / Д. Н. Мамин-Сибирк. - Москва: Новый Ключ, 2003. - 368 с. : ил.
Один человек, вспоминая Мамина-Сибиряка, как-то сказал: «Его любили дети и не боялись животные» . В эту книгу вошли рассказы и сказки писателя, которые он посвятил и тем, и другим.

Ирина Казюлькина

ЛИТЕРАТУРА О ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ Д.Н.МАМИНА-СИБИРЯКА

Мамин-Сибиряк Д. Н. Из далёкого прошлого: [воспоминания] // Мамин-Сибиряк Д. Н. Повести, рассказы, очерки. - Москва: Московский рабочий, 1975. - С. 387-478.

Бегак Б. А. «Ведь это счастье - писать для детей» // Бегак Б. А. Классики в стране детства. - Москва: Детская литература, 1983. - С. 89-98.

Дергачёв И. Д. Н. Мамин-Сибиряк. Личность. Творчество / И. Дергачёв. - Изд. 2-е. - Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1981. - 304 с. : ил.

Зелёные горы, пёстрый народ: в поисках связующих нитей: по следам путешествий Д. Н. Мамина-Сибиряка / [авторы очерков А. П. Черноскутов, Ю. В. Шинкаренко]. - Екатеринбург: Сократ, 2008. - 480 с. : ил.

Киреев Р. Счастье приснилось весенней грозой // Наука и религия. - 2003. - № 1. - С. 36-39.

Китайник М. Г. Отец и дочь: очерк в письмах // Мамин-Сибиряк Д. Н. Зелёные горы. - Москва: Молодая гвардия, 1982. - С. 332-365.

Корф О. Детям о писателях: конец XIX - начало XX века. - Москва: Стрелец, 2006.

Кузин Н. Страдать и радоваться тысячью сердец // Наш современник. - 2002. - № 10. - С. 234-241.

Д. Н. Мамин-Сибиряк в воспоминаниях современников. - Свердловск: Свердловское книжное издательство, 1962. - 361 с.

Поспелов Г. Н. Быт и нравы каменного пояса: «Приваловские миллионы» Д. Н. Мамина-Сибиряка / Г. Н. Поспелов // Вершины: книга о выдающихся произведениях русской литературы. - Москва: Детская литература, 1983. - С. 54-67.

Сергованцев Н. Мамин-Сибиряк / Николай Сергованцев. - Москва: Молодая гвардия, 2005. - 337 с. : ил. - (Жизнь замечательных людей).

Тубельская Г. Н. Детские писатели России: сто тридцать имён: биобиблиографический справочник / Г. Н. Тубельская. - Москва: Русская школьная библиотечная ассоциация, 2007 - 492 с. : ил.
Биографический очерк о Д.Н.Мамине-Сибиряка читайте на с. 201-203.

Чанцев А. В. Мамин-Сибиряк Д. Н. // Русские писатели. 1800-1917: биографический словарь. - Москва: Большая российская энциклопедия, 1994. - Т. 3. - С. 497-502.

Энциклопедия литературных героев: русская литература второй половины XIX века. - Москва: Олимп: АСТ, 1997. - 768 с. : ил.
О героях произведений Д.Н.Мамина-Сибиряка (в том числе и о Серой Шейке) читайте на с. 270-275.

И.К.

ЭКРАНИЗАЦИИ ПРОИЗВЕДЕНИЙ Д.Н.МАМИНА-СИБИРЯКА

- ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ФИЛЬМЫ -

Во власти золота. По мотивам пьесы «Золотопромышленники». Реж. И.Правов. Комп. Е.Родыгин. СССР, 1957. В ролях: И.Переверзев, И.Кмит, В.Чекмарёв и др.

Золото. Реж. А.Мармонтов. Россия, 2012. В ролях: С.Безруков, М.Пореченков, И.Скобцева и др.

На золотом дне. Телеверсия спектакля Театра им. Е.Вахтангова. Реж. М.Маркова, А.Ремезова. СССР, 1977. В ролях: Ю.Борисова, Н.Гриценко, В.Шалевич и др.

Под липой. Телефильм. Реж. С.Реммех. СССР, 1979. В ролях: Н.Данилова, А.Лесков, В.Панина, И.Горбачёв и др.

Приваловские миллионы. Реж. Я.Лапшин. Комп. Ю.Левитин. СССР, 1972. В ролях: Л.Кулагин, В.Стржельчик, Л.Хитяева, А.Файт, Л.Чурсина, Л.Соколова и др.

Приваловские миллионы. Телесериал. Реж. Д.Кланте, Н.Попов. Комп. С.Пиронков. ФРГ-Болгария, 1983. В ролях: Р.Чанев, Г.Черкелов, М.Димитрова и др.

- МУЛЬТИПЛИКАЦИОННЫЕ ФИЛЬМЫ -

Ёрш и воробей. По мотивам «Сказки про Воробья Воробеича, Ерша Ершовича и весёлого трубочиста Яшу». Реж. В.Петкевич. Беларусь, 2000.

Жила-была последняя мушка. По мотивам «Сказки о том, как жила-была последняя Муха». Реж. В.Петкевич. Беларусь, 2009.

Серая Шейка. Реж. Л.Амальрик, В.Полковников. Комп. Ю.Никольский. СССР, 1948. Роли озвучивали: В.Иванова, Ф.Курихин, В.Телегина и др.

Сказка про Комара Комаровича. Реж. В.Фомин. Комп. В.Казенин. СССР, 1980. Роли озвучивали: З.Нарышкина, М.Виноградова, Ю.Волынцев, Б.Рунге.

Сказка про храброго зайца. Реж. Н.Павловская. СССР, 1978.

Сказочка про козявочку. Реж. В.Петкевич. Худож.-пост. А.Петров. СССР, 1985. Текст читает Г.Бурков.

Храбрый заяц. Реж. И.Иванов-Вано. Комп. Ю.Левитин. СССР, 1955. Роли озвучивали: Витя Коваль, В.Попова, В.Володин, Г.Вицин и др.

И.К.

«Баю-баю-баю…
Один глазок у Алёнушки спит, другой - смотрит; одно ушко у Алёнушки спит, другое - слушает.
Спи, Алёнушка, спи, красавица, а папа будет рассказывать сказки…»
Сколько этих сказок? Ровно десять:
«Сказка про храброго Зайца - длинные уши, косые глаза, короткий хвост»,
«Сказочка про Козявочку»,
«Про Комара Комаровича - длинный нос и про мохнатого Мишу - короткий хвост»,
«Ванькины именины»,
«Сказка про Воробья Воробеича, Ерша Ершовича и весёлого трубочиста Яшу»,
«Сказка о том, как жила-была последняя Муха»,
«Сказочка про Воронушку - чёрную головушку и жёлтую птичку Канарейку»,
«Умнее всех»,
«Притча о Молочке, овсяной Кашке и сером котишке Мурке»,
«Пора спать».
С 1896 года, когда впервые были опубликованы «Алёнушкины сказки», Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк стал считать их лучшим своим произведением, а себя - детским писателем. Название для сказок он выбрал неслучайно - Алёнушкой звали его дочь. Дмитрий Наркисович любовно называл её «отецкой дочкой» - матери она лишилась при рождении и с колыбели была окружена только его заботой. На долю девочки выпало немало испытаний. Почти сразу стало ясно, что Алёнушка тяжело и безнадёжно больна. И только благодаря огромной воле и мужеству отца она со временем несколько освоилась, приспособилась к жизни. А болезнь, хоть и не ушла совсем, отступила.
Пройдут годы, и подросшая Алёнушка в свою очередь будет ухаживать за парализованным отцом. Так замкнётся этот круг любви и самопожертвования.
…Давно упокоила земля и отца, и дочь. Ушли с ними все их горести и беды. А любовь осталась. Ею дышит каждая страница «Алёнушкиных сказок» и «Серой шейки» - произведений, в которых писателю удалось навсегда сохранить черты своей дорогой Алёнушки.

Портрет отца и дочери

Это одна из многочисленных совместных фотографий Дмитрия Наркисовича и Алёнушки. В дореволюционное время они не раз появлялись на страницах детских и юношеских журналов.

Из последних изданий:

Мамин-Сибиряк Д.Н. Алёнушкины сказки / С сорока пятью рис. худож. А.Афанасьева [и др.]. - Репринт. изд. - М.: ИЭОПГКО, 2006. - 131 с.: ил. - (Б-ка духовно-нравств. культуры).

Мамин-Сибиряк Д.Н. Серая шейка / Рис. С.Ярового. - М.: Дет. лит., 2006. - 16 с.: ил.

Мамин-Сибиряк Д.Н. Серая шейка / Худож. Д.Белозёрцев. - М.: Аквилегия-М, 2007. - 48 с.: ил. - (Классика).

Мамин-Сибиряк Д.Н. Серая шейка / Худож. Л.Карпенко. - М.: TriMag, 2008. - 31 с.: ил.

Мамин-Сибиряк Д.Н. «Серая шейка» и другие сказки. - М.: РОСМЭН-ПРЕСС, 2009. - 80 с.: ил. - (Лучшие сказочники России).

Мамин-Сибиряк Д.Н. Сказка про храброго Зайца - длинные уши, косые глаза, короткий хвост / Худож. В.Дугин. - М.: Центрполиграф, 2007. - с.: ил. - (Любимая книжка).

Мамин-Сибиряк Д.Н. Сказка про храброго Зайца - длинные уши, косые глаза, короткий хвост / Худож. С.Сачков. - М.: АСТ: Астрель; Тула: Родничок, 2007. - 16 с.: ил.

Ирина Казюлькина

ДМИТРИЙ НАРКИСОВИЧ МАМИН-СИБИРЯК

Д.Н.Мамин-Сибиряк

О КНИГЕ

В радужной перспективе детских воспоминаний живыми являются не одни люди, а и те неодушевлённые предметы, которые так или иначе были связаны с маленькой жизнью начинающего маленького человека. И сейчас я думаю о них, как о живых существах, снова переживая впечатления и ощущения далёкого детства.
В этих немых участниках детской жизни на первом плане, конечно, стоит детская книжка с картинками… Это была та живая нить, которая выводила из детской комнаты и соединяла с остальным миром. Для меня до сих пор каждая детская книжка является чем-то живым, потому что она пробуждает детскую душу, направляет детские мысли по определённому руслу и заставляет биться детское сердце вместе с миллионами других детских сердец. Детская книга - это весенний солнечный луч, который заставляет пробуждаться дремлющие силы детской души и вызывает рост брошенных на эту благодарную почву семян. Дети благодаря именно этой книжке сливаются в одну громадную духовную семью, которая не знает этнографических и географических границ.
<…>
Как сейчас вижу старый деревянный дом, глядевший на площадь пятью большими окнами. Он был замечателен тем, что с одной стороны окна выходили в Европу, а с другой - в Азию. Водораздел Уральских гор находился всего в четырнадцати верстах.
- Вон те горы уже в Азии, - объяснял мне отец, показывая на громоздившиеся к горизонту силуэты далёких гор. - Мы живём на самой границе…
В этой «границе» заключалось для меня что-то особенно таинственное, разделявшее два совершенно несоизмеримых мира. На востоке горы были выше и красивее, но я любил больше запад, который совершенно прозаически заслонялся невысокой горкой Кокурниковой. В детстве я любил подолгу сидеть у окна и смотреть на эту гору. Мне казалось иногда, что она точно сознательно загораживала собой все те чудеса, которые мерещились детскому воображению на таинственном, далёком западе. Ведь всё шло оттуда, с запада, начиная с первой детской книжки с картинками… Восток не давал ничего, и в детской душе просыпалась, росла и назревала таинственная тяга именно на запад. Кстати, наша угловая комната, носившая название чайной, хотя в ней и не пили чая, выходила окном на запад и заключала в себе заветный ключ к этому западу, и я даже сейчас думаю о ней, как думают о живом человеке, с которым связаны дорогие воспоминания.
Душой этой чайной, если можно так выразиться, являлся книжный шкаф. В нём, как в электрической батарее, сосредоточилась неиссякаемая, таинственная могучая сила, вызвавшая первое брожение детских мыслей. И этот шкаф мне кажется тоже живым существом. <…>
- Это наши лучшие друзья, - любил повторять отец, указывая на книги. - И какие дорогие друзья… Нужно только подумать, сколько нужно ума, таланта и знаний, чтобы написать книгу. Потом её нужно издать, потом она должна сделать далёкий-далёкий путь, пока попадёт к нам на Урал. Каждая книга пройдёт через тысячи рук, прежде чем встанет на полочку нашего шкафа. <…>
Наша библиотека была составлена из классиков, и в ней - увы! - не было ни одной детской книжки… В своём раннем детстве я даже не видал такой книжки. Книги добывались длинным путём выписывания из столиц или случайно попадали при посредстве офеней-книгонош. Мне пришлось начать чтение прямо с классиков, как дедушка Крылов, Гоголь, Пушкин, Гончаров и т.д. Первую детскую книжку с картинками я увидел только лет десяти, когда к нам на завод поступил новый заводский управитель из артиллерийских офицеров, очень образованный человек. Как теперь помню эту первую детскую книжку, название которой я, к сожалению, позабыл. Зато отчётливо помню помещённые в ней рисунки, особенно живой мост из обезьян и картины тропической природы. Лучше этой книжки потом я, конечно, не встречал.
В нашей библиотеке первой детской книжкой явился «Детский мир» Ушинского. Эту книгу пришлось выписывать из Петербурга, и мы ждали её каждый день в течение чуть не трёх месяцев. Наконец, она явилась и была, конечно, с жадностью прочитана от доски до доски. С этой книги началась новая эра. За ней явились рассказы Разина, Чистякова и другие детские книги. Моей любимой книжкой сделались рассказы о завоевании Камчатки. Я прочитал её десять раз и знал почти наизусть. Нехитрые иллюстрации дополнялись воображением. Мысленно я проделывал все геройские подвиги казаков-завоевателей, плавал в лёгких алеутских байдарках, питался гнилой рыбой у чукчей, собирал гагачий пух по скалам и умирал от голода, когда умирали алеуты, чукчи и камчадалы. С этой книжки путешествия сделались моим любимым чтением, и любимые классики на время были забыты. К этому времени относится чтение «Фрегата Паллады» Гончарова. Я с нетерпением дожидался вечера, когда мать кончала дневную работу и усаживалась к столу с заветной книгой. Мы путешествовали уже вдвоём, деля поровну опасности и последствия кругосветного путешествия. Где мы ни были, чего ни испытали, и плыли всё вперёд и вперёд, окрылённые жаждой видеть новые страны, новых людей и неизвестные нам формы жизни. Встречалось, конечно, много неизвестных мест и непонятных слов, но эти подводные камни обходились при помощи словаря иностранных слов и распространённых толкований. <…>
Мы сейчас слишком привыкли к книге, чтобы хотя приблизительно оценить ту громадную силу, которую она представляет. Важнее то, что эта сила, в форме странствующей книги в коробке офени, сама приходила уже в то далёкое время к читателю и, мало того, приводила за собой другие книги, - книги странствуют по свету семьями, и между ними сохраняется своя родовая связь. Я сравнил бы эти странствующие книги с перелётными птицами, которые приносят с собой духовную весну. Можно подумать, что какая-то невидимая рука какого-то невидимого гения разносила эту книгу по необъятному простору Руси, неустанно сея «разумное, доброе, вечное». Да, сейчас легко устроить домашнюю библиотеку из лучших авторов, особенно благодаря иллюстрированным изданиям; но книга уже пробила себе дорогу в самую глухую пору, в доброе старое время ассигнаций, сальных свечей и всякого движения родным «гужом». Здесь нельзя не помянуть добрым словом старинного офеню-книгоношу, который, как вода, проникал в каждую скважину. Для нас, детей, его появление в доме являлось настоящим праздником. Он же руководил и выбором книг и давал, в случае нужды, необходимые объяснения. <…>
Вот… мы и открыли целый склад книг, вместилищем для которых служил громадный старинный комод с медными скобками. Мы с Костей накинулись на это сокровище, как мыши на крупу, и на первых же шагах выкопали из праха забвения самого Аммалат-Бека.
В течение нескольких месяцев мы просто бредили этой книгой и при встречах здоровались горской песней:

<…>
«Сочинители» и «стихотворцы» составляли для нас неразрешимую загадку. Кто они такие, где живут, как пишут свои книги? Мне почему-то казалось, что этот таинственный, сочиняющий книги человек должен быть непременно сердитым и гордым. Эта мысль меня огорчала, и я начинал чувствовать себя безнадёжно глупым.
- Все книги генералы сочиняют, - уверял Роман Родионыч. - Меньше генеральского чина не бывает, а то всякий будет писать!
Он ссылался в доказательство своих слов на портреты Карамзина и Крылова, - оба сочинителя были в звёздах.
Мы с Костей всё-таки усомнились в сочинительском генеральстве и обратились за разрешением вопроса к Александру Петровичу, который должен был знать всё.
- Бывают и генералы, - ответил он довольно равнодушно, поправляя свои букольки. - Отчего же не быть генералам?
- Все генералы?..
- Ну, где же всем быть… Есть и совсем простые, так, вроде нас.
- Простые совсем, и сочиняют?
- И сочиняют, потому что кушать хотят. Зайдёшь в Петербурге в книжный магазин, так глаза разбегутся. До потолка всё книги навалены, как у нас дрова. Ежели бы всё генералы писали, так от них на улице и проходу бы не было. Совсем есть простые сочинители, и даже частенько голодом сидят…
Последнее уже совсем не вязалось с составившимся в наших головах представлением о сочинителе. Выходило даже как будто и стыдно: мы вот читаем его книжку, а сочинитель где-то там в Петербурге голодает. Ведь он для нас старается и сочиняет, - и мы начинали чувствовать себя немного виноватыми.
- Не может этого быть, - решил Костя. - Наверно, тоже своё жалованье получают…
Ещё более неразрешимым вопросом являлось то, где в книге действительность и где сочинительский вымысел. <…>
У себя в кладовой и в комоде Александра Петровича мы разыскали, между прочим, много книг, совершенно недоступных для нашего детского понимания. Это были всё старинные книги, печатанные на толстой синей бумаге с таинственными водяными знаками и переплетённые в кожу. От них веяло несокрушимой силой, как от хорошо сохранившихся стариков. У меня с детства проявилась любовь к такой старинной книге, и воображение рисовало таинственного человека, который сто или двести лет назад написал книгу, чтобы я её прочитал теперь. <…>
В числе таинственных старых книг были такие, самое название которых трудно было понять: «Ключ к таинствам науки», «Театр судоведения», «Краткий и легчайший способ молиться, творение г-жи Гион», «Торжествующий Хамелеон, или Изображение анекдотов и свойств графа Мирабо», «Три первоначальных человеческих свойства, или Изображение хладного, горячего и тёплого», «Нравственные письма к Лиде о любви душ благородных», «Иртыш, превращающийся в Ипокрену» (разрозненные книжки первого сибирского журнала) и т.д. Мы пробовали читать эти мудрёные таинственные книги и погибали самым постыдным образом на первых страницах. Это убеждало нас только в том, что именно эти старинные книги и есть самые умные, потому что их могут понимать только образованные люди, как наш заводский управитель.
<…>
Шестидесятые годы были отмечены даже в самой глухой провинции громадным наплывом новой, популярно-научной книги. Это было яркое знамение времени. <…>
Мне было лет пятнадцать, когда я встретился с новой книгой. От нашего завода верстах в десяти были знаменитые платиновые прииски. Управителем, или, по-заводски, доверенным, поступил туда бывший студент Казанского университета Николай Фёдорыч. Мы с Костей уже бродили с ружьями по соседним горам, бывали на прииске, познакомились с новыми людьми и нашли здесь и новую книгу, и микроскоп, и совершенно новые разговоры. В приисковой конторе жил ещё другой бывший студент Александр Алексеевич, который, главным образом, и посвятил нас в новую веру. В конторе на полочке стояли неизвестные нам книги даже по названию. Тут были и ботанические беседы Шлейдена, и Молешот, и Фогт, и Ляйель, и много других знаменитых европейских имён. Перед нашими глазами раскрывался совершенно новый мир, необъятный и неудержимо манивший к себе светом настоящего знания и настоящей науки. Мы были просто ошеломлены и не знали, за что взяться, а главное, - как взяться «с самого начала», чтобы не вышло потом ошибки и не пришлось возвращаться к прежнему.
Это была наивная и счастливая вера в ту науку, которая должна была объяснить всё и всему научить, а сама наука заключалась в тех новых книгах, которые стояли на полочке в приисковой конторе. <…>
И сейчас, когда я случайно встречаю где-нибудь у букиниста какую-нибудь книгу издания шестидесятых годов, у меня является радостное чувство, точно отыщешь хорошего старого знакомого.

ПРИМЕЧАНИЯ

Очерк «О книге» приводится в сокращении по изданию: Мамин-Сибиряк Д. Н. Собрание сочинений: в 8 т. - М. : Гослитиздат, 1953-1955. - Т. 8. - С. 553-570.

«Детский мир» Ушинского - «Родное слово» и «Детский мир» - первые русские книги для начального обучения детей, издававшиеся с середины 1860-х гг. огромными тиражами и потому общедоступные. Они состояли из рассказов и сказок о природе и о животных. Великий русский педагог, философ и писатель Константин Дмитриевич Ушинский написал их за границей, изучив школы Швейцарии, Германии, Франции, Италии и других стран и обобщив свой опыт преподавания.

Аммалат-Бек - повесть Александра Александровича Бестужева-Марлинского (1797-1837). Писатель-декабрист, он был переведён из сибирской ссылки на Кавказ, в действующую армию; рядовым участвовал в боях с горцами и погиб в том же году, что и А.С.Пушкин. Романтические повести Марлинского увлекали читателей конца 1820-30-х гг., однако позднее нездешние страсти и выспренний язык его героев воспринимались уже скорее как пародия на романтизм.

Костя - сын заводского служащего, друг детства Д.Н.Мамина-Сибиряка.

Рассказы Разина, Чистякова - в 1851-65 гг. педагог и детский писатель Михаил Борисович Чистяков (1809-1885) издавал «Журнал для детей», сначала вместе с Алексеем Егоровичем Разиным (1823-1875), журналистом и популяризатором, а потом один. В журнале печатались повести, рассказы и очерки, в которых автор в увлекательной форме рассказывал детям об истории, географии, литературе, знаменитых людях России и других стран.

Ботанические беседы Шлейдена - Маттиас Якоб Шлейден (1804-1881), немецкий биолог, ботаник и общественный деятель.

Молешот - сочинения голландского физиолога Якоба Молешотта (1822-1893) были хорошо известны в России во второй половине XIX века.

Фогт - немецкий естествоиспытатель, зоолог и палеонтолог Карл Фогт (Фохт; 1817-1895).

Ляйель - Чарльз Лайел (1797-1875), английский геолог, основоположник современной геологии.

Макияж. Уход за кожей и волосами. Маникюр

Сказки Мамин-Сибиряк

Cказки

Алёнушкины сказки

Биография Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович

Детство и юность

Литература

Личная жизнь

Cмерть

Библиография

Судьба Мамина - Сибиряка

Д.Н. Мамин-Сибиряк

По Зауралью

Путевые заметки

Детство и юность

Певец Урала

Жизнь на переломе

«Алёнушкины сказки»

«Счастье писать для детей»

Легенды в творчестве Maмина-Сибиряка

Святочные рассказы и сказки Мамина-Сибиряка

Последний период жизни

Судьба Алёнушки

Елена Широкова

Ирина Казюлькина

ПРОИЗВЕДЕНИЯ Д.Н.МАМИНА-СИБИРЯКА

Ирина Казюлькина

ЛИТЕРАТУРА О ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ Д.Н.МАМИНА-СИБИРЯКА

И.К.

ЭКРАНИЗАЦИИ ПРОИЗВЕДЕНИЙ Д.Н.МАМИНА-СИБИРЯКА

И.К.

Ирина Казюлькина

ДМИТРИЙ НАРКИСОВИЧ МАМИН-СИБИРЯК

СХОЖИЕ СТАТЬИ